Даррен Аронофски снял "женский вариант
Рестлера" - определение исчерпывающее. Такие сравнения, конечно, последнее дело, но эти картины больше всего похожи на дилогию: не тематически даже и не по смыслу, а просто новый фильм очень хорошо все объясняет про предыдущий. И даже — про всю предшествующую фильмографию Аронофски.
В сюжетном плане в картине все гладко до вторичности и ощущения дежавю. Балерине Нине (
Портман) вроде как выпал счастливый билет: манерный хореограф (
Кассель) приглашает ее в свою постановку "Лебединого озера" танцевать партии Белого и Черного лебедя. С первой все удается легко: Нине там ничего играть не нужно, она сама невинность и недотрога. С Черным лебедем не все так просто. На фоне работы, с позволения сказать, над ролью, Нину еще и донимают эксцентричная мама-художница (Барбара Херши), соперница, склоняющая к развязному образу жизни (
Мила Кунис) и всякие страхи-ужасы: с гаснущим в коридоре светом, странной сыпью на спине и прочими радостями дедушки Ардженто.
Черный лебедь таков, что после пересказа сюжета фильма рецензенту вполне можно отделаться перечислением многочисленных источников, из которых позаимствовано одно или другое. В первую очередь, это тот же
Ардженто: его
Опера и
Суспирия цитируются чуть ли не напрямую, а уж стандарты, созданные признанным мастером экранных ужасов тут — на каждом шагу. Но дело, конечно, не в том, откуда что Аронофски позаимствовал, а в том, что в его новой картине ничего, кроме этих самых заимствований и цитат, и нет. Причем цитаты самые отборные, самые расхожие: из-за этого
Черный лебедь производит эффект текста, состоящего сплошь из пословиц и поговорок.
