| |
|
|
|
Виктор Матизен
Как сделать бритву безопасной (о фильме "Поп")
6 апреля 2010, 0-10
Поп
.
"Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух. Писателям, которые пишут заведомо разрешенные вещи, я хочу плевать в лицо, хочу бить их палкой по голове и всех посадить за стол в Дом Герцена, поставив перед каждым стакан полицейского чаю и дав каждому в руки анализ мочи Горнфельда. Этим писателям я бы запретил вступать в брак и иметь детей. Как могут они иметь детей? – ведь дети должны за нас продолжить, за нас главнейшее досказать – в то время как отцы их запроданы рябому черту на три поколения вперед".
Осип Мандельштам
 Напрямую относить эти слова поэта к Владимиру Хотиненко, испросившему благословения патриарха на создание Попа, не стоило бы – все ж таки церковный владыка не рябой черт, сиречь Сталин, и не Госкино СССР. Но что есть, то есть – самим обращением к иерарху режиссер расписался в том, что сделает заведомо "проходной", то есть лояльно-благонамеренный фильм, который не вызовет у церкви ничего, даже отдаленно подобного тому, что было вызвано Последним искушением Христа или выставкой концептуальных произведений на религиозные темы в музее Сахарова. И одновременно подстраховался от критики – кто ж после патриаршего одобрения посмеет положить охулку на благочестивое произведение? Разве что завзятые сталинисты или либеральные атеисты.
Оглядка "кабы чего не вышло" чувствуется в картине с первых же кадров, что не позволяет воспринимать ее как полноценное художественное произведение. Невозможно же, в самом деле, сочувствовать ее героям и в то же время думать о том, за какие незримые нитки дергает их невидимый постановщик, чтобы не дать перейти запретную границу и поднять вопросы, ставить которые в настоящее время не положено. Поднять буквально, озвучив понятия, вокруг которых, как ни крути, крутится действие. Ну, хотя бы "оккупация Литвы". Ведь герой фильма, священник Александр Ионин оказывается со своей паствой на оккупированной немцами территории Литвы, всего год назад ставшей советской вследствие ввода в нее советских войск. А это что такое – "захват Советским Союзом независимой страны" или "освобождение литовского народа от гнета собственной буржуазии"? Если первое – то герой фильма сперва сотрудничал с советскими оккупантами, а потом стал сотрудничать с немецкими, очистившими страну от советских, но, в отличие от последних, не присоединившими ее к Германии. Если второе – то уж не знаю, что и сказать. А как святой отец, прошедший, как сообщается в фильме, сталинские лагеря, вообще был допущен советской властью к служению? А как бы отнеслись к герою современные сановные и несановные зрители, если бы он отслужил молебен за победу немецкого оружия и провозгласил Гитлеру "многая лета", как делали или вынуждены были делать члены реальной миссии, в которой служили прототипы отца Ионина?
Читать далее
Даааа,собственно о кино ни слова не сказал...Ну что-же понятно, Виктор был когда-то другом Хотиненко.
Пошлейший фильм как в этическом, так и в эстетическом плане. Чего стоят одни "водоросли" как у Тарковского или столп света в серой массе концентрационного лагеря. Ладно, если бы это снял начинающий режиссер, но Хотиненко уже далеко не мальчик. Простить можно все, но это уже чересчур для человека, который называет себя художником да еще прикрывается маской религии. Единственный луч света в этом фильме - девочка, сыгравшая роль Евы, она единственная ведет себя искренне и естественно, поэтому ей веришь полностью. Ей огромное спасибо за то, что благодаря ей мне все-таки удалось дотерпеть до конца этих зря потраченных двух часов жизни.
Канал Культура как-то показывал документальный фильм об Илье Эренбурге, который был одним из тех, кто заключил "договор с рябым".
Но потом (конечно, после смерти Сталина, но все же) написал "Оттепель". Эренбурга тоже за стол и стакан мочи в кулак? Думаю, фильм об Эренбурге был снят, чтобы показать, как сложно уложить людей в прокрустово ложе "простых схем": ты –хороший, ты – плохой. Такие схемы отдают большевизмом.
Что касается Матизена и всей рецензии, то хочется заметить, что джентельмены, во-первых, умеют проигрывать, во-вторых, они не сплетничают.
Матизен – боец, каких мало в стане критиков, и в своих действиях личность открытая (до известной степени, конечно). Что касается Эренбурга, то к нему ключи никому толком не удалось подобрать - слишком многое его фигура в себя вмещает; но тем она и интересна.
|
|
|
|
|
|
