Людмила Гурченко была не просто необычной актрисой – скорее, не актрисой вовсе. Это все-таки слишком узкое для нее понятие. Даже в широком смысле слова, как психологический термин. Если просто проанализировать ее фильмографию или, тем более, театральные работы, это будет слишком неполноценный ее портрет. Да и не портрет вовсе. Гурченко жила не на экране и не на сцене, а сразу везде. Она, скорее, феномен культуры. На той же должности существуют разве что Пугачева да, может быть, Агузарова. Для нее тесны рамки кино, эстрады, рока, джаза. Ее можно воспринимать только как сумму качеств, неотъемлемый элемент культурного пространства, и именно поэтому так трудно принять, что ее вообще может не быть.

Как у Высоцкого — "жил в гостинице "Советской" несоветский человек". Трудно представить себе менее советскую актрису, чем Гурченко – ей был нужен не МХАТ и черно-белое производственное кино, а Бродвей и Боб Фосс. Такими "несоветскими" были единицы: Магомаев, Янковский — как будто их на отечественные экран и сцену забросили агенты ЦРУ. К ним неприменимы понятия "великая русская психологическая школа", "уникальное дарование". Им подходит совсем другой перечень характеристик: харизма, бешеное обаяние, органика и артистизм. Это то, чему нет места в серости, и сюжет жизни Гурченко – борьба за право быть не такой, как все. Сюжет не советский и не русский. Тоже американский, бродвейский.

С Гурченко в кино невозможно было справиться. Говорят: "Хороший актер, но ему нужен хороший режиссер". Гурченко никто был не нужен, нет такого режиссера, который бы ее артистизм, харизму и прочее приструнил. Ее можно было бы только поставить в идеально подходящую нишу — как делали Герман, Балаян, Трегубович. Слишком силен был харьковский темперамент, природный артистизм, который не задушишь. Кажется, у актеров это обезьянничанье, желание бесконечно менять костюмы, бить чечетку – все это исчезает, как только они становятся собственно актерами, а не детьми из драмкружка. Гурченко не иссякала никогда – и это ее главное личное завоевание. Страшно представить себе, каково это – отвоевать свое право быть вечным актером, сохранить этот артистизм на грани патологии, который потом стал излюбленным объектом пародии.

Главное – не было другого актера с такой яркой маской. И не было маски, к которой ее обладатель относился бы настолько правильно. Не пытался бы ее разрушить, существовал в ней органично и легко, любил и, в то же время, относился к ней действительно иронично. У Гурченко как будто было две жизни. Одна — молодая, только начинающаяся, не такая, как у других начинающих советских актрис. Символ эпохи. Какой может быть разговор о 1956 годе, об оттепели, без упоминания Карнавальной ночи как символа нового времени, надежды, возможности другой жизни! Потом – десять лет забвения (можно только догадываться, во что бы она выросла, если бы в 60-е не была лишена больших ролей). И – возрождение, появление другой Гурченко, ровно той, которую мы знаем. Словно законсервированной, вечной. Той самой, которой сейчас не стало.

Кто такая Гурченко для человека, которому сейчас лет тридцать? Одна из излюбленных масок выступающих в гей-клубах травести, Drug Queen. Фрик-баба, публично признающаяся в любви к Земфире и поющая в "Солянке" хипстерам "Пять минут". Маска, поставившая ее в один ряд с Джигурдой и Боярским — того и гляди ее именем какой-нибудь коктейль назовут. Только в ней было больше силы и мужества. Она не разменяла талант на мелочи. Ее не вынесла в поп-культуру волна, с которой она не в силах была справиться. Это был осознанный выбор сильной женщины, и одно это достойно уважения. И Земфира, и "Солянка" - не фриковство, а соответствие времени, невероятная, да что там — невиданная для семидесятилетней актрисы культурная вменяемость. Умение существовать в заданных обстоятельствах и быть собой во что бы то ни стало. Пронести маску неизменной. Сохранить артистизм на грани фола. И вот уже кажется, что она прекрасно все понимала, и не пыталась бороться со сложившимся стереотипом, не боялась этой маски - с гордостью существовала в ее рамках. И это естественно, потому что она была создана ее же собственными руками.