Двадцать с лишним лет назад Клер Дени дебютировала фильмом Шоколад, который во многом был основан на ее собственных воспоминаниях о детстве, проведенном в Африке, на излете колониального французского присутствия. Без нажима, на одних только взглядах и жестах, Дени показывала диалектику притяжения-отталкивания завоевателей и покоренных, где то одни, то другие оказывались в дураках, а принцип "белые начинают и выигрывают" в жизненных микроситуациях постоянно давал сбой. Фильм Белый материал, действие в котором происходит уже в наши дни, полон перекличек с той картиной, и в чем-то кажется ее условным – идейным – развитием и продолжением.

Уже названия фильмов как бы отражают друг друга: если тогда "шоколадом" – материей неодушевленной, но чувственно привлекательной – были для белых хозяев их черные слуги, то теперь, в новой Африке, немногочисленным белым презрение возвращается сторицей, а материалом становятся уже сами они и предметы, которые их окружают. Плантатор, золотая зажигалка, женское украшение и мягкое кресло – все это не более чем "белый материал". Только на этом пункте сходятся все стороны непроницаемого в своих причинах, но типичного по раскладу сил, местного конфликта – правительственные войска, вооруженные повстанцы и перепуганный беспомощный народ. Гражданская война медленно, но неотвратимо топит неназванную страну в крови. Но не все белые готовы бежать в свои безопасные палестины: сухопарая рыжая женщина по имени Мария Виаль (Изабель Юппер), управляющая плантацией своего бывшего свекра, с фанатичным упорством думает не об опасности, но лишь о несобранном урожае кофе.

Она верит, что стала плотью от плоти этой земли, такой же "солью" ее, как работники на плантации, и поэтому с ней ничего не может случиться – а ее бормотание вслед исчезающему вертолету с французскими военными отдает настоящим безумием: "Эти белые, эти грязные белые… Они презирают нас… Они не заслуживают этой прекрасной земли. Они не умеют ценить ее!". Однако кем бы Мария ни считала себя, как ни старалась бы слиться с пейзажем – она всегда здесь будет чужой. Предупреждение, звучавшее в Шоколаде, о том, что среди бронзово-черных африканских лиц белый цвет кожи всегда будет слишком сильно напоминать о смерти, отзывается здесь словами самого рассудительного человека – местного шерифа: "Светлые волосы приносят неудачу. Они взывают к насилию. В голубых глазах есть что-то тревожное". Белый материал как будто напрашивается на гибель. Хаос, сгущающийся вокруг плантации, и так неминуемо захлестнет ее, но любимый сын Марии, рыхлый юноша-вырожденец, в один момент окончательно слетевший с катушек, сам приводит в свой дом повстанцев, где истекает кровью их предводитель по прозвищу Боксер. Исполняющий эту небольшую, но важную роль Исаак де Банколе – харизматичнейший африканец, наиболее памятный по фильмам Джима Джармуша – здесь является знаковой фигурой: именно он играл в Шоколаде немногословного слугу, маявшегося от своей зависимости, как никто вокруг.
Фильмы Клер Дени – ныне одного из лидеров авторского кино – нелегки для восприятия: например, в Хорошей работе, еще одном ее "африканском" фильме, попытки вычленить сюжет пасуют перед почти абстрактной красотой кадра, а учения солдат Иностранного легиона приобретают ценность некоего военного "балета". Белый материал в этом отношении гораздо более традиционен, а нелинейность повествования, как и нервная камера, уже вполне зрителю привычны. Однако метод Дени остается совершенно особым – импрессионистичным (но этот импрессионизм не легкий, а густой и плотный), одновременно медитативным и почти документальным, чувственным и аналитичным. Белый материал полон пыли, дыма, сочащейся крови и вязких звуков. Здесь мелкие детали приобретают символическую значимость, которую, впрочем, герои не в состоянии считать – их впечатления слишком отрывочны, движение вокруг слишком хаотично, а насилие, как всегда, движется по своим внеразумным законам. И если "Шоколад" был полон довольно светлым предчувствием колониального краха, то Белый материал имеет дело с уже свершившимся крахом всех и всяческих дискурсов, всякого "рацио", с глубоко кризисным и таким актуальным ощущением, что есть конфликты, не поддающиеся разрешению, и ситуации, в которых нет правых, но есть одни виноватые.