|
|
|
|
16 марта 2010
Алексей Гуськов
 Для гуманитариев бегство из родной страны – жесткое испытание. Творчество почти всегда коренится в национальной почве, и вне её пределов судьба "перекати-поля" становится более чем неопределенной. В контексте всех возможных "холодных войн" беглые гуманитарии интересны приютившей стороне только для одного – чтобы каждый день на один и тот же вопрос охотно кивать головой и говорить: "Да, там было ужасно! А здесь – свобода слова, творчества и самовыражения! Ура!" Вот только если освобождённое творчество не отвечает всю дорогу на тот же самый вопрос, то в большинстве случаев за границей оказывается никому не нужно, а то и вовсе невозможно - как жить дереву без корней? И какую незавидную роль в итоге проще принять: ярмарочного медведя или гонимого творца?
Ширин Нешат, режиссер Женщин без мужчин - редкий пример человека, который не прочь всю жизнь заниматься экспортом мученичества.
Родилась она в семье образованных и обеспеченных прозападных иранцев, девочкой училась в католической школе – была когда-то в Тегеране такая. По её окончании она уедет учиться в США, а вскоре вернется туда жить, когда в результате исламской революции и за неправедные культурные взгляды родители лишатся привычных условий существования. Нешат говорит, что постоянно живет в Штатах с 1975 года, но не любит упоминать о том, что минимум дважды возвращалась в Иран и, неудовлетворенная местной жизнью, снова уезжала. По всей видимости, из Ирана её никто никогда не выгонял, а очевидная протестность в её деятельности появилась уже после последнего отъезда в 1990 году. Однажды я разговаривал с американцем, который сказал мне: "В Штатах знают по названию только те страны, которые бомбят". В начале девяностых жители США накрепко запомнили название "Ирак", а также, в качестве полезной нагрузки, про трудное бытие бессловесных существ под паранджой – для качественного обоснования вторжения мелкие очаровательные детали очень важны. Собственно, на этой волне Нешат и поднялась из пучин любителей размазывать пятна по холстам и делать инсталляции из мусора, коих и среди местного населения, думается, предостаточно. Американская художница иранского происхождения открыла доходный прием, который незамедлительно пустила в тираж. Традиционно одетые женщины (в большинстве случаев – сама Нешат), расписанные никому непонятной, но от того еще более чарующей арабской вязью, делают на безыскусных фотографиях исключительно то, что в арабском обществе недопустимо: публично выступают, держат в руках (и в ногах тоже) оружие и т.д. За многолетней продолжительности серию с броским названием "Женщины Аллаха" Нешат получит множество наград. Про живопись, которой она занималась до того, толком ничего не известно - все свои ранние работы Нешат собственноручно уничтожила.
Как бы то ни было, Нешат для поддержания международного интереса нужно было какое-то развитие. К счастью, в конце 1990-x судьба свела её с ещё одним иранским беженцем – Шоджа Азари, который в это время упражнялся в видеоарте. С тех пор видеоарт и Шоджа Азари стали верными спутниками Ширин Нешат. Надо признать, что в новой области Нешат многое удастся, не в последнюю очередь благодаря стремлению и умению выделять и показывать крайности, поляризовать мир – сочетание смыслового и образного контрастов хорошо работает в условно бессюжетных аудиовизуальных работах. Самое интересное, что она сделала в этой сфере, неразрывно связано с Суссан Дейхем – это еще одна бывшая иранка, добившаяся на культурном фронте США заметных успехов. Нешат многократно (и впечатляюще) создавала визуальный ряд к абстрактным песнопениям подруги. Делайте погромче, ролик ненормативно тихий:
Но из всех тем, опробованных Нешат, наиболее востребованной все равно остаётся роль женщины в традиционном мусульманском обществе. Вот самый удачный пример её видеоарта, как бы наглядно демонстрирующий социальную разницу между мужчиной и женщиной:
Справа на экране - Суссан Дейхем, слева – Шоя Азари. Экранов на самом деле два, в практике галерейного показа эти части разнесены по противоположным стенам. Эффектно, но без комментариев создателей смысл всё же не понять. "Я не хотела бы, чтобы смысл моего творчества был предельно ясен", - говорит о своих работах Нешат. Чаще всего это означает, что смысла нет, но речь не об этом.
Уже в 2000 году Нешат прямо постулирует свой интерес к полнометражному кинематографу: "Кино меня очень интересует, потому что способно привлекать огромную аудиторию, захватывать людское внимание. Оно захватывает гораздо сильнее, чем посещение музея или галереи [виновато улыбается]. По-моему, людям нравится, когда им рассказывают истории... Всем нам нравится. Для этого много причин. Для меня сочетание кино и изобразительного искусства таит в себе невероятные возможности. В кино мне нравятся содержательность рассказа и внимание аудитории, но кинозритель так пассивен – в инсталляции больше возможностей "зацепить" зрителя".
Азари в кино придет раньше Нешат – в 2002 году он экранизировал под названием К /2002/ три рассказа Кафки. Получилась крайне скучная низкобюджетная экспериментальщина. Нешат будет намного осторожнее, и с полнометражным дебютом, в котором на правах соавтора будет задействован Азари, добьется большого международного успеха, на подготовку к которому потратит шесть лет жизни.
Вообще-то в мире видеоарта Нешат весьма известна, ей даже довелось написать маленькое вступление к большой книге об истории этого свежего колена на страшненьком теле современного искусства. Вот любопытная цитата:
"То, что кино – совокупная форма искусства, одновременно сочетающая фотографию, живопись, скульптуру, театр и музыку, для некоторых из нас стало величайшим открытием. Повествовательная техника в видеоарте все еще совершенствуется и является предметом огромного интереса".
Видимо, некоторые из них удивились, когда в конце концов обнаружили, что видеоарт с развитым повествованием – это кино. Очень возможно, что это подозрение вовсю мучило Нешат, когда она писала приведенные слова - в 2005 году не только вышла книга "Video art: a guided tour", но и первая однозначно повествовательная короткометражка Нешат Зарин, в которой снялась анорексичная дива венгерского кино Орсоля Тот. Зарин продвигалась доступными путями: по художественным выставкам и галереям, но явно обозначала решительный поворот Нешат к кино.
Тут мы наконец-то и переходим к фильму Женщины без мужчин, который в оригинале был романом Шахрнуш Парсипур. Она тоже жительница США, хотя и стала ей позже всех упомянутых иранцев – в 2002 году. Подведение реальной боли и настоящего опыта борьбы неоднократно сидевшей в тюрьме писательницы под эфемерные стигматы персонального творчества – очень правильный ход. С этого момента удивление наигранной заботе о женщинах Востока можно забыть, и переходить к оценке художественных достоинств и недостатков экранизации.
Действие книги и фильма происходит на фоне путча, проведенного в 1953 году англо-американскими силами. Англичанам важно вернуть недавно утраченный контроль над нефтяными запасами Ирана, США проводят вроде бы первый в своей истории военный переворот в чужой стране, а четыре очень разные женщины, вокруг которых построен сюжет, во время этих трагических для всей страны событий стремятся к маленькой личной свободе.
Заимствованным сюжетом Нешат решает в фильме вовсе не драматические задачи – им она неловко пытается склеить в одну картину все образы, успешно примененные в недавнем прошлом в видеопрактике: безлюдная дорога, уходящая в небо, мужчины в белом против женщин в черном, буквальное движение индивидуальности против толпы, продуманная геометрия человеческих тел, а также очень эффектные женщины, возлегающие в воде с распущенными волосами. При этом как бы самопроизвольно почкующийся между словами видеоарт – объективно лучшее, что есть в фильме. Вот здесь можно пронаблюдать сцену, в которой эффектная женщина распускает волосы во время падения с крыши - бессмысленно и прекрасно:
Эта девушка, замученная жестоким правоверным братом, кончает с собой в самом начале фильма, чтобы потом в виде печального призрака дружить с молодыми иранскими коммунистами, а также чтобы помочь своей изнасилованной сестре найти райский сад, исцеляющий души. Садом владеет зрелая женщина, ушедшая от гнусного мужа генерала. В тот же сад чудесным образом забредает, чтобы тихо схорониться в луже с цветочками, молодая проститутка, которая вместо мужских лиц видит дыры. Её-то и зовут Зарин.
Короткометражка Зарин вошла в фильм целиком, растворившись в нем совершенно незаметно - даже посмотрев фильм второй раз, я не заметил, что героиня Орсоли Тот – единственная, кто не произносит ни слова. Постфактум же понимаешь, что бессловесный короткий метр оказался на голову выше слепленного на неестественной речи конечного итога. Как художник Нешат, надо думать, прекрасно понимает, что для красоты нужны гармония и равновесие – в образной части эти требования честно соблюдены. Но несмотря на годы работы со сценарием, слова так и остались в общей конструкции чуждым, неуравновешенным элементом, вносящим ощутимый разлад в общую картину.
Интересно, что среди своих кумиров в кино режиссер упоминает Тарковского (для неё он великий, гм, visual artist) и Бергмана, потому что они способны наполнять фильмы глубоким психологизмом без ущерба для красоты картинки. Как давно и верно заметила Нешат, кино – это сложная синергия, у неё же получилась инсталляция: блестящая, сложная, местами очаровательная, но слишком разнородная и жесткая, чтобы допустить психологическое погружение зрителя. А ощутимый крен в сторону желаемой социополитической значимости не добавляет фильму ни красоты, ни смысла.
Напоследок хочется провести параллель между Женщинами без мужчин и другим фильмом, также удостоенным "Серебряного медведя" Венецианского кинофестиваля, но годом ранее – Бумажным солдатом младшего Германа. Оба повествуют об относительно недавних событиях из прошлого страны, свидетелями которых авторы тем не менее быть не могли, оба, пусть и по-разному, про подавление личности и страсть к обретению свободы, оба на пьедестал при этом ставят изобразительную сторону, оба, наконец, изначально рассчитаны на интернациональное понимание. В аутентичности показанного нам в Бумажном солдате и так есть сомнения, но вы только попробуйте представить, что снял бы Герман, если бы всю сознательную жизнь прожил вне пределов СНГ, там же на европейские деньги снял бы фильм с ведущим австрийским оператором Мартином Гшлахтом, в монтажёры получил бы соратника Джармуша и Аронофски, а музыку к этому фильму написал бы японский ветеран электрогуделок Рюичи Сакамото?
|
|
|
Версия для печати
