|
24 апреля 2009
Виктор Матизен
 Перед нами очередной городской альманах из трех новелл, снятых тремя режиссерами - Мишелем Гондри, Леосом Караксом и Бон Чжун-хо - в японской столице. Различные по стилю, все они исходят из фантастических допущений, связанных с современной цивилизацией. Первая из них, Дизайн интерьеров - сюжет про юную парочку, которая ищет себе место в тесном городе - настолько тесном, что негде парковать машину, и ее в конце концов забирают на штрафную стоянку, а потом отправляют под пресс, поскольку на выкуп у них нет денег. Тут самое время довести ситуацию до абсурда, сгустив до максимума проблему размещения машин и людей, вынужденных жить друг у друга на голове, но фантазия выдумщика Гондри в этот раз на удивление робка. Короткий метр противится погружению в быт и психологию, и требует острых решений, однако режиссер прибегает к гротеску лишь под самый конец, причем логически немотивированно и визуально неловко - превращение героини не связано ни темой, ни с пластикой картины и выглядит как гэг, пусть неожиданный и эффектный, но всего лишь гэг.
В отличие от Гондри, Каракс, ничего не снимавший со времен не слишком удачной Полы Х, сразу берет быка за рога и выпускает из токийского канализационного люка своего любимца Дени Лавана в виде грязного лохматого чудовища, с кривой рыжей бородой проносится по улицам, выхватывая и пожирая деньги и хризантемы прохожих, после чего скрывается в подземелье, чтобы найти там ящик с гранатами и устроить еще одну, уже кровавую прогулку по городу. Странного террориста хватают и отдают под суд, защищать его приезжает знаменитый адвокат, похожий на своего подзащитного, но лет на 20 постарше и несколько благообразнее, и на дядю Сэма - единственный, кто способен разговаривать с ним на птичьем языке. Выясняется, что имя подсудимого похоже на Мерд (merde – по-французски "дерьмо", так и называется новелла), и он послан своим Богом уничтожать японцев, которых ненавидит за уродство - в частности, за узкие глазные щели, напоминающие ему вагины. Кажется, будто адвокат, списанный с одиозного Гая Вержеса, произнесет демагогическую речь в духе чаплинского мсье Верду, оправдывающую ксенофобию и истребление невинных, но он лишь просит признать обвиняемого невменяемым. Мерда приговаривают к повешению и вздергивают, но за кадром он выбирается из петли и отправляется в США. Последний кадр – американская купюра, на которой изображен Линкольн с косой рыжей бородой.
Очевидно, что Мерд – метафора, отсылающая, с одной стороны, к художникам-авангардистам ("простейший сюрреалистический акт – выйти на улицу и стрелять в прохожих", писал Бретон), с другой – к исламским террористам, а с третьей – к шаржированным евреям, как их изображали нацистские и советские карикатуристы в 30-40 гг. прошлого века. Если бы Мерд осознавал собственное уродство, можно было бы предположить, что им движет желание отомстить самому человеческому роду, но этот мотив Каракс зачем-то устраняет, подчеркивая, что герой никогда не видел себя в зеркало. Переносное значение купюры с Линкольном, указывающее на то, что источником терроризма является Америка, а уж видеть ли в этом намек на еврейское происхождение величайшего американского президента – один Каракс знает. Но, к чему бы ни относилась его карикатура, ее примитивизм не вызывает ничего, кроме недоумения.
Наиболее внятная новелла, Токиотрясение, рассказывает о токийском мизантропе, который живет взаперти в своей квартире (деньги ему переводит отец), заполняя досуг чтением, а из людей видит только разносчиков пиццы, точнее, лишь их ноги, поскольку смотреть в лица не отваживается. В один прекрасный день вместо разносчика появляется разносчица, и в этот момент следует подземный толчок. Девица плюхается в обморок и оказывается, что у нее на ноге вытатуированы кнопки, на одной из которых написано "Кома". После нажатия на кнопку к ней возвращается сознание, и она уходит, а герой через некоторое время отправляется ее искать по совершенно пустому городу и находит, понятное дело, в момент следующего толчка, когда перепуганные токийцы выскакивают на улицы, и успевает нажать на кнопку "любовь". Переключатели состояний на теле – единственная оригинальная придумка на весь альманах (тема некоммуникабельности горожан отыграна почти полвека назад), но она практически никак не обыгрывается и переключает зрителя в то же состояние, в котором он оказывался после двух предыдущих новелл. Скучно с вами в городе Токио, господа.  Мишель Гондри (слева), Леос Каракс (в центре), Бон Чжун-хо (справа)
|
|
Версия для печати
