|
|
|
|
17 марта 2009
Виктор Зацепин
 Фильм Сержа Бозона Франция напоминает Долгую помолвку Жене, снятую без гигантского бюджета и декораций и хорошенько перемешанную с сокуровским Одиноким голосом человека. А заодно заставляет вспомнить реплику Фрэнка Заппы: "Никакого ада нет. Есть только Франция".
Героиня Сильви Тестю получает письмо с фронта, в котором ее супруг просит никогда ему больше не писать. Она переодевается в мужское платье и отправляется на его поиски. На своем пути она встречает роту солдат, которые идут в неизвестном направлении по лесу, время от времени спонтанно переходя на пение. Во время своих скитаний в сумрачном лесу они встречают германских конников с пиками, которые очень напоминают назгулов, теряют одного из товарищей, и время от времени погружаются в воду. В конце концов, потерявшие друг друга супруги воссоединяются. Вот краткое содержание Франции Бозона - фильма, на фоне которого очень приятно генерировать теории по поводу того, что все это значит. В отличие от фильмов того же Сокурова. И пусть теорий тогда будет не одна, а целых три:
1.
Этот фильм – инвертированная "Одиссея", только вместо доблестного мужа здесь в путешествие отправляется верная Пенелопа. Она путешествует по как бы отсутствующей Франции, вместо которой – дебри леса, и направление движения нащупывается практически вслепую (таким же образом Одиссей никак не может вернуться на родину и Греция для него как бы не существует). Все четыре солдатские песни начинаются со слов: "Я – слепая девушка", что также тематически перекликается с путешествием наощупь и в никуда.
2.
Основная проблема картины - изменчивая реальность и сложности с самоидентификацией. Так, здесь мы имеем вынужденную смену половой идентичности (женщина переодевается в мужскую одежду), профессиональной (солдаты становятся дезертирами и музыкантами), пограничный лес вместо Франции и песни вместо стрельбы. Героиня ищет мужа в неком подобии царства мертвых – что опять же, рождает аналогии с инвертированной версией Орфея и Эвридики. В то же время солдаты говорят, что идут на свидание с женщиной, которая может быть, и не женщина вовсе, а страна (привет, Томас Пинчон!). Очень символично и убийство фермера-олигофрена, который покушается на раскрытие идентичности героини – это урок всем олигофренам, нетрепетно относящимся к раскрытию смыслов. И урок этот они не выучат.
3.
Франция - это аллегорическая картина общества, находящегося в поисках света и искусства. Солдаты на привале чертят свой маршрут в траве, вспоминая, как они шли, и сравнивают себя с муравьями. Греческий миф о племени мирмидонян (людей-муравьев, ведущих свою родословную от Зевса, который соблазнил очередную прекрасную гречанку в образе гигантского муравья) рассказывает о них как о храбрых и квалифицированных воинах. В доиндустриальную эпоху термин "myrmidon" по семантике был близок к современному слову "робот" и употреблялся в отношении людей, беспрекословно и методично исполняющих приказы (ср. также французское выражение "travail de fourmi" – кропотливая работа, дословно - "муравьиный труд"). Действительно, солдаты в лесу больше всего похожи на бесцельно блуждающих биороботов. Когда солдатские поиски искусства вступают в активную стадию, орудия разрушения (например, гильза бомбы) переделываются в музыкальные инструменты. И даже логично, что солдаты поют - без музыки не хочется помирать. В эту картину общества, затерянного в лесах и неизвестно куда бредущего, удачно вписывается образ студента Филиппа, влюбленного в Атлантиду.
Когда мы подключаемся к истории о группе странных солдат, их однополчанин Филипп уже мертв - "он вчера не вернулся из боя", но остальные солдаты без него выглядят потерянными и даже не такими живыми, как сам Филипп в их воспоминаниях. Постепенно его увлечение сходило на нет (солдаты рассказывают, что "он перестал говорить об Атлантиде, говорил, что это ничего не дает"). Один из солдат признается: "Я боюсь двух вещей - спать стоя, и что это будет похоже на Атлантиду". В другом месте солдаты говорят об Атлантиде как о стране осьминогов – "там прохладнее, чем здесь, но зато жители этой страны не знают ненастья". Вопрос о том, куда идет и куда попадает эта сбежавшая банда, так и остается открытым. Фильм заканчивается титром: "Солдаты так и не дошли до Голландии" - а ведь, кажется, Голландия чем-то очень похожа на земной прообраз мифической Атлантиды.
|
|
|
Версия для печати
