В отличие от поклонников азиатского кино, зритель "общего профиля" не идентифицирует китайских режиссеров. Исключение составляет пара имен вроде Чжана Имоу и Чэня Кайгэ, чей стиль и почерк уже улавливаются зрителем благодаря многолетней раскрутке знатных кинофамилий. Учитывая специфические ограничения и "трудности перевода", сопровождающие распространение синоязычного кино на европейских территориях, важно сразу отметить главное:
Город жизни и смерти - не только самое значительное произведение китайской индустрии прошлого года, но и один из лучших фильмов мировой кинематографии.
Режиссер фильма
Лу Чуань, 1971 г.р., представляет "седьмое поколение китайских кинорежиссеров". На сегодняшний день это самая молодая общность авторов национальной индустрии. Кинематографистов, родившихся в 1970-е г.г., характеризуют неоднозначным отношением к власти (не обязательно это выражается критикой), стремлением к актуальным нарративным практикам (от мейнстрима до европейского артхауса), озабоченностью не только камерными сюжетами, как это было в фильмах представителей "шестого поколения" (
Ван Сяошуай, Лу Е,
Чжан Юань), но и большими общественными темами, чем славились режиссеры "пятого поколения" (Чэнь Кайгэ,
Чжан Имоу, Тянь Чжуанчжуан). О самом режиссере
Города… известно немного. Лу Чуань закончил Нанкинский институт международных отношений, два года отслужил в армии, профессию режиссера получил в стенах Пекинской киноакадемии. Впоследствии он с успехом занялся кино, работал над сериалами и поставил три полнометражных фильма. Дебют
Пропавшее оружие /2002/ был удостоен приза за лучший дебют на Фестивале студенческих фильмов в Пекине и попал в одну из программ Каннского кинофестиваля.
Горный патруль /2004/ получил диплом "Премии Дон Кихота" Берлинского кинофестиваля, а третий фильм –
Город жизни и смерти – был удостоен на МКФ в Сан-Себастьяне Гран-При фестиваля "Золотая раковина" и премии за лучшую операторскую работу.
В Китае фильм вышел под названием
Нанкин! Нанкин!, которое лишено высокопарного и предрасполагающего к тяжелому зрелищу англоязычного оборота –
Город жизни и смерти. В домашнем варианте названия проявляется тяга к гражданскому единению. "Нанкин! Нанкин!", – это клич воюющих, возглас страдающих, голоса погибших, скорбь выживших.
