|
|
|
|
29 сентября 2008
Стефан Делорм
 Светловолосая девочка говорит о звездах, радиации и о путешествиях атомов. Она говорит тихо, но убежденно. Она стоит на кафедре перед своим классом, представляя свой научный проект – занимательные эксперименты над маргаритками. Внезапно тишина окутывает ее слова, как ночь, и мы переносимся из школьного амфитеатра в бескрайнее звездное небо. Девочка вытягивается в струну, как будто бы она стоит на краю земли, и весь мир рушится на ее глазах. Ее старшая сестра наблюдает за девочкой, ошеломленная трансформацией малышки, которая до этого момента жила, словно бы спрятавшись в копне своих белокурых волос. На девочку смотрит и ее отец – настоящий отец, поскольку молодая актриса, Нелл Поттс была дочерью человека, который наблюдал на нее через камеру, Пола Ньюмена. В этот момент ее слова превращаются в пение.
Наблюдая эту восхитительную сцену, я думал о словах Маргерит Дюрас – она говорила о концовке фильма Мертвые Джона Хьюстона, в которой ограниченное пространство зимнего дня растворяется в песне одного из гостей – в "песне, которая подчиняет себе все". Светловолосая девочка из фильма Ньюмена таким же образом подчиняет себе все - потому, что она лишилась всего. Она живет вместе со своей угрюмой и саркастичной матерью-одиночкой, и со старшей сестрой, которая помешана на мальчиках. Они живут в большом доме, двери которого открыты для живых мертвецов: людей преклонного возраста, которым дают приют за небольшую плату. В этом доме нет ничего, кроме криков и истерик: сестра страдает от эпилепсии, мать полубезумна. Центральный персонаж этой истории - мать, роль которой играет блистательная Джоан Вудуорд, бессменная подруга Ньюмена с 50-х годов и до наших дней.
Совершенно непонятны причины, по которым этот тонкий фильм столь долгое время оставался в тени. Все же, стоит заметить, что в 1980 году Кайе опубликовал список лучших фильмов 70-х, в который попали три американских картины: Вехи Роберта Крамера, Двухполосное Шоссе Монте Хеллмана и Влияние гамма-лучей на лунные маргаритки Ньюмена. Сегодня Ньюмена воспринимают скорее как звезду фильма Афера, чем как кинематографиста и автора. Тем не менее, фильм, о котором мы говорим, обладает столь же мощным воздействием, как и фильмы Кассаветеса с Джиной Роулендс. Более того – фильм Ньюмена был сделан за три года до кассаветесовской Женщины под влиянием, и сравнение двух этих фильмов практически неизбежно. Актерская пара Кассаветес-Роуленд, возможно, добилась большего общественного признания, чем Ньюмен-Вудуорд, поскольку Ньюмен был в большей степени кинозвездой, но не слишком плодовитым постановщиком (прямая противоположность Иствуда), чтобы считаться кинорежиссером в полном смысле этого слова. Он снял еще четыре фильма: Рейчел, Рейчел (1968) для Джоан Вудуорд и с ее участием, Порою блажь великая (1971), Гарри и сын (1984), Стеклянный зверинец (1987) и телевизионный фильм Комната теней (1980). И хотя Ньюмен не считал в полной мере своей работой фильм Порою блажь великая (он заменил на съемках другого режиссера), тем не менее, именно он поставил в нем экстраординарную сцену: лесоруб, на которого по несчастью упало дерево, медленно умирает на глазах своего лучшего друга.
Что двигало Ньюменом как режиссером? Начало Маргариток, возможно, дает ответ на этот вопрос. Три женщины в закрытом пространстве, сценарий, остро и точно переработанный из успешной бродвейской пьесы Пола Зиндела, психодрама, которая постепенно взрывается серией кризисных ситуаций. Ньюмен, обучавшийся в The Actors Studio вместе с Джеймсом Дином и Брандо, предлагает своей жене очень ответственную роль. Декорации фильма напоминают сценические, диалоги подчас выглядят неловко, и весь проект окутан своего рода дымкой, которая, кажется, приглушает блеск драмы в том величии, в котором она в пятидесятые годы XX века предстала в работах Теннесси Уильямса. В то же время, парадоксальным образом, фильм ускользает от такого рода обвинений: когда Рут, старшая сестра, оскорбительно пародирует свою мать на занятиях в школьном драмкружке, она легко переигрывает свою саркастичную мать и первоклассную актрису, мы оказываемся обмануты ложным маневром: здесь передразнивается сам театр, и это закрытое пространство является лишь преддверием того, что нам предстоит увидеть дальше.
В этот момент начинается второй фильм, в котором блистательная мать семейства одновременно трагична и смешна, порочна и в то же время заслуживает всяческого сочувствия. За ее жизнелюбие и темперамент над ней в детстве издевались одноклассники, давшие ей прозвище "Бетти Воздушный Шар". Сценаристы не самоутверждаются за счет своего персонажа: Беатрис сама является автором своих реплик, она выпевает их, размахивает ими, как мечом, и пытается восстановить свой мир с помощью этих жалких инструментов. Фильм переходит в историю о страданиях слишком эмоционально утонченной женщины, которая так и не смогла выбраться из города, в котором она родилась, которая обречена постоянно встречать своих бывших одноклассников, свидетелей ее неудачной судьбы. Фильм начинается со сцены, происходящей на склоне холма, в которой Беатрис разговаривает со старым знакомым, который стал инспектором полиции в отделе по борьбе с контрабандой. В отличие от совершенных в своей доброте персонажей, великолепно сыгранных Роулендс и Кассаветесом, героиня Джоан Вудуорд вызывает, скорее, презрение и жалость – эгоистичная, не помышляющая о помощи другим женщина, способная бросить старушку на улице, холодно уничтожающая все, что больше всего любит ее дочь. Ньюмен нацеливается скорее на шокирующий портрет, чем на истерическую психодраму, которая была популярна в The Actors Studio: мать в исполнении Вудуорд постоянно накручивает себя, и уносимая собственной энергией, с неизбежностью разбивается об стену. Беатрис говорит и говорит, до тех пор, пока никто уже не в силах этого переносить, и все сказанное разрушает ее ирония. Она переходит всякие границы пафоса, когда, испытывая радость за свою дочь, может только повторять: "Мое сердце переполнено!" - но оно переполнено только пустыми словами, повторение которых еще больше опустошает чувства. И на этой стадии фильм Ньюмена приобретает новое, третье звучание – объявленное в заголовке и точно переданное во взвешенных жестах младшей из сестер. Находясь под впечатлением от уроков учителя физики, Матильда выращивает цветы, которые подвергает воздействию гамма-излучения.
Не ведая о том, что она метафорически воспроизводит ежедневные бомбардировки, которые обрушивает на девочек их мать, она поливает, измеряет, внимательно изучает свои маргаритки. Учитель рассказал ей, что атомы – это основа всего, что они пронизывают всю материю, что они рождены во мраке вечности, чтобы уцелеть до наших дней, на этом листке бумаги. И о том, что, возможно, ее ладонь – это часть звезды, которая давно погасла.
Из этого девочка заключает, что влияние гамма-лучей на лунные маргаритки может быть волшебным. Радиация может разрушать, вести к атрофии и угасанию. Но в песне девочки, с верой и убеждением, которые уже не предполагают ответа, говорится, что возможно как раз обратное. Что сила атома создаст маргаритки такие же огромные и прекрасные, как в фильме Сны Куросавы. Ее большие голубые глаза утверждают ее веру, и она заслуживает доверия. Хрупкая светловолосая девочка, преображающаяся на школьной сцене, странным образом отсылает к образу Кэрри, который запечатлил де Пальма три года спустя – с тем лишь различием, что "светлая Кэрри" из фильма Ньюмена успешно преодолела процесс собственной трансформации. Гордый и стройный цветок расцветает на груде мусора. Снятый в годы холодной войны, когда мир пугали видения апокалипсиса, этот лучезарный катаклизм выглядит поистине удивительным.
_____________________________________________________________________
© Cahiers du cinéma
|
|
|
Версия для печати
