|
|
|
|
3 июня 2008
Владислав Шувалов
 В последние двадцать лет Киру Георгиевну Муратову, бесценный остров творческой свободы в родном болоте случайных авторских экзерсисов, стали воспринимать как жестокосердную бабу-комиссара, которая с медицинской хладнокровностью, не моргнув глазом, высвечивает метастазы болезни общества (Астенический синдром, 1989, Чувствительный милиционер, 1992, Три истории, 1997) и отвешивает горькие оплеухи повсеместному душевному разладу (Настройщик, 2004, Два в одном, 2007). Мы привыкли, что даже самая горькая и абсурдная правда оказывается всегда на стороне Муратовой – и уже не сопротивляемся её диагнозам. Через Муратову мы познаём градус невозможности жизни, её фильмы - вехи нашего познания о нас самих. Авторов, обладающих подобным авторитетом в эпоху дискредитации идеалов, раз, два - и обчелся. Но будет ошибочным ограничивать силу Муратовой, воздействующую на нас, ролями диагноста и зоила – пытливость в познании её "белого света" откроет зрителю иную ипостась режиссёра, которая обезоруживает не меткостью диагноза, а пылающей чувственностью и музыкой сердца.
Фильм Познавая белый свет, снят в лучших традициях отечественного кино 70-х – когда в фокус объектива попадал тихий средний человек, живущий своей незаметной жизнью вне рамок официоза, лишенный громкой публичности и не претендующий на рекорды трудовых побед. В быту или труде герой, казалось, не был удовлетворен – но в его метаниях, несуразных поступках и ошибках чувствовался живой человек. Таковы персонажи фильмов Ильи Авербаха, Динары Асановой, Виталия Мельникова, Виктора Трегубовича, Бориса Фрумина, которых идеологи от кино клеймили за "мелкотемье", а будущие поколения связали в единую ленинградскую школу с гордым названием - "кино морального беспокойства". Случайно ли, но именно в это время, когда кино студии Ленфильм" превосходило по актуальности всю окрестную продукцию, Кире Муратовой, измученной многолетней травлей на "Одесской киностудии" и разжалованной из режиссеров в клерки, было суждено снять свой единственный фильм с пометкой "Ленфильма". В промозглую и сумрачную невскую школу Муратова привносит своё - южное приморское солнце, живое (женское) сочувствие к персонажам, веру в необратимость чувства. По словам самого режиссера, она руководствовалась "желанием снять фильм о любви нежной, бескорыстной и, главное, - гармоничной". Творческий напор Муратовой не удержал сценарий Георгия Бакланова с кондовым названием "Шелестят на ветру березы", который режиссёр Муратова, к неудовольствию автора, основательно переделала. Позже и на "Ленфильме" Муратову подвергнут остракизму за идеологическую близорукость, сложность изобразительного языка и формализм, в то время как сегодня можно лишь восхититься талантом режиссёра, который, преодолевая препятствия атрибутов соцреализма, рождает чудо.
Чудо, подобное тому, которое рождается на стройке тракторного завода - в нагромождении арматуры и в грязи песчаных карьеров, в фамильярности обращений и в мороке бытовых неудобств. Хаос перманентной стройки "светлого будущего" приравнен к хаосу житейской неустроенности "советского настоящего" (непролазные дороги, по которым можно ездить разве что на самосвалах, женские трудовые бригады, вагончики-общежития, койко-метры которых отведены строителям коммунизма). Но Муратова не критикует - она всего-навсего отводит социальному контексту дальний угол, задний план, делая его фоном лирической истории.
Истории, которая берет начало в кабине самосвала, где происходит знакомство с тремя героями – штукатуром из бригады отделочников Любой (Нина Русланова), её ухажером, Николаем, "первым парнем на стройке" (Алексей Жарков) и Михаилом, водителем, выразившим готовность подвезти пару, опаздывающую с торжественным поручением на комсомольскую свадьбу (Сергей Попов)...
Отношения людей из народа в сегодняшнем кино были бы сведены к пошлости (а то и мерзости). В лучшем случае - к гротескному оформлению. Но у Муратовой вульгарные житейские обстоятельства не мешают высокой сердечной лирике. Долгожданная встреча Любы и Михаила воспринималась как награда: ей - за терпение, ему - за самоотверженность (герой совершил подвиг, но остался инвалидом). Чувство возникает там, где меньше всего готов его встретить. У Муратовой нежностью проникнута и кабина бортовой машины, в которой едут трое, и строительная площадка, на которую наведываются воздыхатели, и вагончик женской бытовки (с куклами на подоконнике, рюшами и кружевами). Любовь как спасательный круг в бытовом океане - то главное и то немногое, что способно удержать смысл и сохранить красоту жизни. В любви героев видится самозащита искусства Муратовой, которое оберегает инстинктивную потребность автора к свободе. В любви героев видится проявление высшей справедливости для всех простых людей, не обремененных материальными благами, но открытых душой навстречу белому свету.
|
|
|
Версия для печати
