Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
10 июня 2011
Иван Чувиляев
Пятый день "Кинотавра" открылся питчингом, который подтвердил тягу то ли Кинотавра, то ли кинематографистов (уж и не разберешь) к жанровому кино. Большая часть представленных проектов была как раз строго жанровой, а порой и ориентированной на зрителя. При этом жюри, состоящее из продюсеров – Сельянова, Роднянского, - а также главы фонда поддержки кинематографии Сергея Толстикова и Виталия Манского, признало лучшим проектом, наверное, самый трэшевый – картину Большая картошка про жизнь экспатов в Москве. В сценарии фигурирует девочка из Саратова, торгующая картинками на Арбате, выкидыш в очереди за макаронами, дефолт 1998-го года и теракты 11 сентября.
Кадр из фильма "Мой папа - Барышников", реж. Дмитрий Поволоцкий, Марк Другой
Состав заявок на питчинге в этом году резонирует с программой. Много, скажем, игровых проектов театральных деятелей и документалистов – Елена Гремина представила фильм Михаила Угарова Братья Ч про братьев Чеховых, а документалистка Наталья Мещанинова, работавшая с Германикой над Школой - молодежную драму Комбинат Надежда, действие которой развивается в Норильске, а сценарий написали драматурги-вербатимовцы (ох, ничему-то их не научил опыт фильма Летит) Любовь Мульменко, Иван Угаров и Ярослава Пулинович.
Жюри особенно отметило два проекта: авантюрный фильм Мафия по мотивам одноименной игры и новую работу автора Питер ФМ Оксаны Бычковой – о ужас! – римейк Слова для защиты Абдрашитова и Миндадзе.
Вполне логично, что в этот же день в конкурсе показали участвовавший в прошлогоднем питчинге фильм Мой папа Барышников - в качестве демонстрации действенности самой системы представления проектов. Год назад продюсер Наталья Мокрицкая представляла проект и просила Анну Михалкову сыграть главную женскую роль, и вуаля: через год фильм участвует в программе с Михалковой в роли мамы главного героя.
В Моем папе… дебютанты Дмитрий Поволоцкий и Марк Другой работают с жанром ретро, причем достаточно неожиданно. Здесь знакомая фактура – перестроечный СССР, воссозданный на экране с помощью выступлений Горбачева. Герои постоянно причитают "ну у нас же перестройка!", а детишки тыкают пальчиками в электронную игру "Биатлон". Дебютанты умудряются выйти за пределы ностальгии – она работает только как фон. Для них куда важнее рассказа о времени. Как таковая история - про мальчика-троечника из балетного училища, уверенного, что его папа – Барышников. На досуге балетный гогочка приторговывает армейской амуницией, меняя ее у интуристов на джинсы, "Мальборо", жвачку и прочие блага капитализма. Это делает его аутсайдером в балете, но лидером в обычной жизни. Получилось что-то среднее между Рокки, Черным лебедем и Ералашем: каждый эпизод хочется завершить фирменным "тудум-пудум-пум –пу!", а вместе эти самые эпизоды оказываются крепко сбитым романом воспитания по-русски. Тут нет разговоров ни про судьбы нации в переломный период (хотя можно прочесть метафору СССР в тюремных нравах балетной школы), ни про гибель империи – только отдельный человек в предлагаемых обстоятельствах. Ровно то, чем должно быть, простите, крепкое жанровое кино.
Кадр из фильма "Вдребезги", реж. Роман Каримов
Как раз работу с жанром продемонстрировал в конкурсе еще один фильм – Вдребезги, вторая работа Романа Каримова, заработавшего значительный кредит доверия после Неадекватных людей. В некотором смысле становится ясен вектор развития режиссера: от просто неадекватных граждан – к конченным мразям, каковыми и являются герои Вдребезги. В фильме есть даже парочка умственно отсталых гангстеров, пусть и фальшивых.
Каримов составляет это пиршество идиотизма как национальной идеи из трех историй, относительно связанных друг с другом. В первой две девочки – естественно, брюнетка и блондинка – терроризируют проезжающих по трассе водителей и даже одного велосипедиста. Во второй уже упомянутые дебилы ловят радиоведущего, чтобы снять с него посмертную маску. В третьей является "меченосец" - именно что неадекватный Артем Ткаченко - и отстреливает всех кого видит.
Больше всего Вдребезги, как бы этого режиссеру ни хотелось, напоминает не Доказательство смерти, а рисунки на последних страницах школьных тетрадок с разлетающимися вдребезги головами, отрубленными конечностями, сиськами-письками и прочими радостями пубертатного периода. Одним словом, жестокая расправа с людьми-идиотами. Ну и теперь окончательно ясно, что Каримов – законченный мизантроп, да к тому же без причины. Тем более очевидны тут вещи, на которые в кино обращать внимание вообще-то моветон: отсутствие логики в персонажах и их поступках.
Наконец, кое-что о программе объяснил последний за день конкурсный фильм Портрет в сумерках, снятый Ангелиной Никоновой с Ольгой Дыховичной в главной роли. Если Суходол просто смотрелся в программе вставным зубом, то совместно с Портретом уже формирует тенденцию.
Никонова сняла одновременно Счастье мое и Юрьев день, только уже в финальном изводе: ухоженную дамочку по дороге от любовника к мужу насилуют менты. Немного помучавшись, она бесповоротно влюбляется в одного из них и из чистенького лофта в центре переезжает в загаженную коммуналку с нариками и безумным дедушкой, танцующим перед телевизором.
Это даже не тенденция, а необходимое уточнение, без которого в нынешней оптимистичной и сплошь жанровой программе было бы не обойтись. Может, в кино все и в порядке и уже вот-вот случатся примирение и согласие, но на жизнь это все не влияет. Она как была жутью и хтонью, так и останется.
|
|
|
Версия для печати
