Беспрецедентная картина, которой трудно подыскать аналоги в отечественном и мировом кино. Мифологическое пространство, настолько бережно вшитое в современную реальность, что нет смысла говорить о мокьюментарности. Языческая простота отношения к жизни, смерти и сексу. Мудрая и умиротворяющая интонация высшего знания, благодаря которой от фильма, главные герои которого умирают, остается чувство просветленной печали.

Самый социальный и самый страшный фильм года, проясняющий особенности российского менталитета, которые поддерживают экстремальный уровень насилия в обществе. Пространство жуткого сна или страшной сказки. Сказка, конечно, ложь, но в ней вовсе не сказочный намек.

Любопытный концептуальный эксперимент, свидетельствующий о том, что в нашем кино появился режиссер философско-спекулятивного толка. Что получится, если сделать героя абсолютно непроницаемым, похожим на ходячую статую, то есть лишенным мимики и считываемой с лица психологии? Что произойдет со зрителем, лишенным возможности отождествить себя с героем, на которой строится "обычное" кино? Что станет с человеком, всю жизнь проведшим в окружении овец, если запустить его в машину чужого мегаполиса? Увидит ли он по возвращении из ада другое небо? Выключая механизм идентификации, режиссер пытается помешать зрителям приватизировать героя, но, показывая его как Другого, он усиливает действие механизма психологической проекции: зритель начинает "вчитывать" в пустую и провоцирующую форму собственное душевное содержание, бессознательно приписывая его персонажу. То, что гнали в дверь, влезло в окно. Философский опыт дал отрицательный результат, но опыт стилистический представляется позитивным.

Опыт в чем-то сродни и в чем-то поперек Другому небу - скупое использование выразительных средств, спрятанные эмоции, но при точном понимании психологических состояний, отражающихся на лицах персонажей. Разлитая в кадре атмосфера полувойны-полумира (перемирия, если воспользоваться названием фильма Светланы Проскуриной). Плюс умело поддерживаемый саспенс, разрешающийся холодной схваткой, снятой столь лаконично, что это могло бы понравиться Иствуду и Куросаве.

Убедительное высказывание на нечасто встречающуюся тему трагических ошибок юности, которые оказывают влияние на последующую взрослую жизнь. Удачная попытка мейнстрима в стране, где кино любит бросаться в крайности – от гламура к чернухе.

Самый "сделанный" фильм года. Открытие жанра криминальной баллады, в которой режиссер добился условности, лишающей правомерности вопросы бытового правдоподобия. Иначе говоря, "дожал" то, что не получилось в Грузе 200. В то же время фильм не сообщает ничего такого, чего бы мы не знали из предыдущих работ Балабанова, и, похоже, является сугубо национальным, то есть неконвертируемым продуктом.

Прекрасные съемки северной природы, отличный актерский дуэт, но есть безответные вопросы к сценарию и неоправданный наворот событий. Озадачивает также смысловая недостаточность. О чем картина? О том, что молодой парень не выдержал испытания суровым Севером? Но разве мы не знали из Джека Лондона, что такое бывает сплошь и рядом? И разве мотив проверки человека, особенно интеллигента-горожанина, в крайних условиях не эксплуатировался советским кино? И разве эта история не поддерживает апологию героизма?

Перспективный дебют Романа Каримова, который и швец и жнец и на дуде игрец. Блестящие диалоги, свидетельствующие о литературной одаренности автора. Такая же попытка сделать нормальное, без эксцессов кино, как и Детям до 16.