Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
12 октября 2009
Михаил Трофименков
Параллельно кино впервые по-настоящему обретает статус искусства. Все разговоры о "десятой музе" до сих пор оставались изящной словесностью. Только 1960-е впервые поставили режиссеров в ряд "художников". Никогда еще никто не проводил аналогии между, скажем, Годаром и Пикассо, Кассаветисом и Поллаком. Кстати, можно точно зафиксировать момент, когда равноценность режиссеров с прочими творцами стала бесспорным постулатом: выход рецензии Луи Арагона на Безумного Пьеро Годара в 1965 году. И никогда еще кино не рассматривалось с точки зрения морали. Фраза Жака Риветта "Мораль это дело тревеллинга" из рецензии на фильм Понтекорво Капо становится чуть ли ни заповедью. Но никогда не было и такой девальвации авторского начала, как в 1960-х. Авторское кино, едва осознав самое себя, становится вполне себе киножанром, хотя в самом понятии авторства был заложен антижанровый пафос. Естественно, полноценные авторы существовали и ранее. Но в 1930-х годах, скажем, было немыслимо появление по всему свету "маленьких Ренуаров", в 1940-х – "маленьких Росселини", в 1950-х – "маленьких Брессонов". Теперь же в любой уважающей себя национальной кинематографии обязательно заводится свой "Годар" или свой "Антониони". Позже – свой, например, "Вендерс".
Но для меня самое главное, даже как-то интимно главное, теплое и трогательное, свойство 1960-х заключается в том, что это десятилетие - уникальная, невозможная ни до, ни после точка встречи всех кинопоколений. Кинорай, описывая который, не выходя за хронологические рамки которого, вполне можно составить представление об истории кино как такового. Эта теплота и интимность, и эта полнота определяются тем, что именно в 1960-х сполна проявилась соразмерность истории кино возрасту человеческой жизни. Соразмерность, которую кино утратит, подойдя к столетнему юбилею. С 1995 года кино уже "не человек". А в 1960-х оно было патриархальной, многочисленной семьей. Прадедушки, те, кто работал еще в эпоху немого кино, еще живы и работают. Правнуки, которые определят образ мирового кино следующих десятилетий, уже работают.
Итак, прадедушки. В полном расцвете творческих сил находится Джон Форд, дебютировавший в 1917 году. Завороженным журналистам он травит байки о том, как играл куклуксклановца в Рождении нации Гриффита. Шедевр за шедевром снимает Луис Бунюэль (дебют – 1928 год). Далеко еще не сказал свое последнее слово Альфред Хичкок (1926). Завершает свою режиссерскую карьеру Фриц Ланг (1919): Презрение (1963) Годара канонизирует его, как живую икону кинематографа. Умирает в 1962 году, не переставая снимать до самой смерти, Ясудзиро Одзу (1927). Последний шедевр, Гертруду, снимает умерший в 1964 году Карл-Теодор Дрейер (1920). Увлекается телевидением Жан Ренуар (1924). Еще работают Рене Клер (1924), Ховард Хоукс (1926), Абель Ганс (1911). То, что именуется "второй молодостью", обретают в СССР Михаил Калатозов, Михаил Ромм, Григорий Козинцев.
В конце же десятилетия приходят правнуки: Фассбиндер, Херцог, Муратова, Вендерс, Скорсезе, Кроненберг, Олтман, Коппола.
И это только поколения, стоящие на границах десятилетия. А ведь есть еще и отцы, дебютировавшие в 1930-50-х: Висконти, Росселлини, Бергман, Хьюстон, Фуллер, Куросава, Донской, Брессон, Антониони, Феллини, Олдрич, Фляйшер, Сатьяджит Рей, Лоузи, Вайда, Кубрик. Только на излете 1960-х, в 1971 году получает возможность снять Джонни дали винтовку, свой режиссерский дебют, свой шедевр и один из величайших фильмов за всю историю кино, выдержавший двадцатилетний маккартистский запрет на профессию Далтон Трамбо. И есть, само собой, мощнейшее поколение внуков, с которым, собственно говоря, 1960-е и ассоциируются. От Годара до Менцеля, от Осимы до неизвестного в России, гениального Глаубера Роша, от Кассаветиса до Артура Пенна, от Иоселиани до Сколимовского, от Поланского до Янчо.
Та же самая "симфония" наблюдается не только в том, что касается сосуществования поколений, но и сосуществования жанров. В 1960-х годах в Голливуде еще снимают пеплумы и мюзиклы. Лебединую песню исполняет вестерн. Но одновременно рождается, скажем, не существовавшее прежде политическое кино.
Интересно было бы проверить и на примере других областей творчества, существует ли там в 1960-х та же симфония поколений. В философии и социологии, например, безусловно, существует. Достаточно вспомнить о том, насколько активны и влиятельны в эти годы Адорно, Маркузе, Сартр, то есть, мыслители, сложившиеся в 1920-30-х годах.
Если продолжать "семейную" метафору, то нельзя, конечно, не учитывать связанные с возрастом проблемы со здоровьем. Проще говоря, легкий старческий маразм, которому, как ни странно, оказались подвержены не столько прадеды, сколько деды. Понятие "вторая молодость", знаете ли, неоднозначно. В некоторых случаях синонимично понятию "впасть в детство". Дезориентированные стремительными мутациями, а то и вовсе исчезновением стабильных, родных для них жанров некоторые мастера неловко молодятся. Так, Манкевич и Джон Старджес, пытаются играть на чужом поле спагетти-вестерна, сняв, соответственно, Жил на свете человек, скрюченные ножки (1970) и Джо Кидд (1972). Строгий Преминджер, наслушавшись про детей-цветов, лето любви и психоделику, - совершенно невменяемую как бы молодежную комедию Skidoo (1968). А старик Гручо Маркс, презрев алкоголь, которому не изменял многие десятилетия, кушает ЛСД и уверяет, что ему очень понравилось. Стэнли Донен пускается в безусловную авантюру – то ли мелодраму, то ли комедию о семейной парочке стареющих геев Лестницу (1969). Геев играют, страшно сказать, Ричард Бартон и Рекс Харрисон, тоже наглотавшиеся воздуха 1960-х, для кого-то живительного, для кого-то – ядовитого.
2 страницы
 1 2
|
|
|
|
Версия для печати
