Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
29 сентября 2009
Ян Левченко
Коммунист(1957).
Реж. Юлий Райзман.
 Нельзя упустить из виду, что за несколько лет до Коммуниста Габрилович написал сценарий Возвращение Василия Бортникова, который был поставлен Всеволодом Пудовкиным в год смерти Сталина. При всей ходульности персонажей и пустоте диалогов этот фильм был ценен тем, что намечал выход из кризиса идей и приемов, которым было парализовано советское кино. Габрилович не побоялся сделать героя войны обманутым мужем, вывести в картине на "заказную" сельскую тематику живой любовный треугольник. Сюжет Коммуниста варьирует эту схему.
Это один из главных советских фильмов 1950-х, наряду с Летят журавли и Балладой о солдате. В годы "оттепели" оттаивает, среди прочего, история революции. Тревожная молодость и Павел Корчагин Александра Алова и Владимира Наумова ощутимо встряхнули эту "неприкосновенную" тему, многажды перекроенную под сталинские капризы. Коммунист же покусился на святыню – авторы посмели корректировать образ Ленина. Эта побочная линия чуть не вытеснила линию главного героя – тоже, кстати, далекого от совершенства.
В 1918 году красноармеец Василий Губанов возвращается с фронта и вербуется на строительство электростанции в подмосковном городке. Поначалу он возмущен своим назначением на пост заведующего складом, но потом смиряется с партийным поручением. Работа у него нервная. "Ну что, мужики? Все стоите?" – спрашивает у длинной очереди проходящий мастеровой. "Третий день стоим!" – несется в ответ. "Хрен ты у них так чего получишь! Ты к ним с заднего хода, да с самогоном!" – резюмирует подошедший. С одной стороны, дефицит стройматериалов беспрекословно объясняется революционными трудностями. С другой стороны, такого рода "разговорчики" невообразимы в сталинском кино. Наконец, Губанова посылают в Москву для пополнения склада. Там происходит еще один любопытный инцидент. Василий и его друг Денис рыщут по всей Москве и не могут найти гвозди. С характерной прямотой они направляются в Кремль. Но их стихийная воля сталкивается с новой бюрократией. "Сознание надо иметь!" - кричит Губанов на часового. Но мандата нет, а часовой не может покинуть пост, чтобы прояснить ситуацию наверху. Случайное появление некоего чиновника решает проблему, и Губанов с другом попадают на доклад самого Глеба Кржижановского, автора плана ГОЭЛРО ("Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны – заявил Ленин, благословляя начало великих строек коммунизма). Ленин не упускает случая продемонстрировать свой демократизм, и друзья возвращаются на строительство, укомплектованные гвоздями.
Параллельно Губанов влюбляется в Анюту – жену прижимистого и трусоватого Федора, у которого первое время квартировал. Один из дружков и собутыльников Федора клевещет на Анюту на глазах у всей деревни, и впавшая в отчаяние женщина принимает решение уйти работать на стройку. Тем более, что и Василий, который ей явно нравится, звал ее примкнуть к коллективу. После ряда перипетий любящие сердца соединяются, у них рождается сын. Наступает самый тяжелый в истории гражданской войны 1920 год. В стране голод, на строительстве нет хлеба. Губанов снова проявляет коммунистический характер и своими энергичными действиями добивается прибытия эшелона с хлебом. На подъезде к городу на эшелон нападает наскоро сколоченная банда местных крестьян. Перед этим они подожгли стройку, чтобы отвлечь внимание от эшелона. Среди бандитов – Степан, обидчик Анюты. Он с удовольствием убивает Василия.
Начальник строительства разговаривает с Лениным о последствиях пожара. "А жертвы человеческие есть?" – плотоядно щурится Владимир Ильич. "Один погиб. Губанов. Может, помните? Вы ему еще гвоздей помогли достать". "Нет, не помню. Теряем людей! Эх, теряем! Борьба, борьба, дорогой Александр Васильевич! И жертвы, как бы они ни были тяжелы, выражают решимость народа дойти до цели!" – Ленин вскакивает со стула, войдя в привычную ажитацию. Выглядит это, по меньшей мере, человечно, если не разоблачительно. Ленин – государственный деятель, который вполне может забыть и не вспомнить рядового коммуниста, на мгновение вторгшегося в его жизнь. Но в данном контексте такие обычные служебные фразы звучат едва ли не обвинением вождю.
При этом сам Губанов – фигура резкая, подчеркнуто плакатная. Это непримиримый, в высшей степени жесткий человек. Его реакции – на грани психопатии, что выявляется на фоне остальных, спокойных, более или менее прагматичных людей. Например, Денис – такой же сознательный пролетарий, но в нем нет обжигающей ярости, определяющей характер Василия. Такое противопоставление "настоящего" героя-коммуниста рутинному контексту обусловлено актуальным для "оттепели" призывом вернуться к "ленинским нормам", вспомнить романтику революции в противовес лживой сталинской эпохе.
|
|
|
Версия для печати
