Жаловаться на сегодняшнее состояние жанра "экшн" стало даже скучнее, чем смотреть его современные примеры. Набор претензий столь же привычен, сколь и справедлив: перегруженность спецэффектами, желание угодить семейной аудитории, паточные герои и прочее. Кризис жанра тем очевиднее, что живы "три богатыря", которые служат живым укором нынешним производителям конвейерной продукции. Это интернациональное трио составляют американец Клинт Иствуд, француз Жан Поль Бельмондо и наш юбиляр, японец Бунта Сугавара.

Я не буду их подробно сравнивать, обращу внимание только на один момент. Все трое очень многим обязаны выдающимся режиссёрам, с которыми их разумно свела судьба. У Иствуда был Леоне, у Бельмондо – Годар, а у Сугавары – Киндзи Фукасаку. Японцу "своего" режиссёра пришлось ждать несколько дольше, чем его уважаемым коллегам, но, наверное, это и к лучшему: Фукасаку не создал звезду, а умело направил сумасшедшую энергетику актёра в нужное русло.

Жизнь до поры до времени не слишком была расположена к Сугаваре. Он родился 16 августа 1933 года на севере Японии, в городе Сендай. Родители развелись, когда Бунте было четыре и по стечению обстоятельств самым близким человеком для него стала мачеха. Долгое время Сугавара считал её родной матерью, а когда он узнал правду, то для него это стало сильнейшим шоком. В начале 50-х мачеха оставалась главной и единственной поддержкой для неуспевающего студента Сугавары. Знание правды о своём происхождении и послевоенная обстановка в Японии не слишком располагали будущего актера к оптимистическому взгляду на жизнь и стремлению добиваться успеха. Сугавара с большим трудом поступил в университет (он хотел изучать литературу, но каким-то образом оказался на юридическом отделении), учился без блеска и предпочитал проводить время в кино. Сугавара и сейчас охотно делится кинопристрастиями той поры (вестерны и французское кино 30-х), со знанием дела рассуждая о работах Клера или Дювивье. Из университета его довольно скоро исключили, и Бунта отправился покорять модельный бизнес, благо внешность позволяла. Параллельно новоявленный манекенщик стал всё больше злоупотреблять алкоголем, а когда денег на выпивку не хватало, то (есть такие слухи из достоверных вроде как источников) зарабатывал сутенёрством. Внешность Сугавары и компания полунищих провинциалок-манекенщиц вполне подходили в качестве антуража к этой "профессии". Тогда же у Сугавары появились знакомые в среде якудза. Актёр не особенно этим гордится, но в его карьере знание городского дна и его обитателей точно пригодилось.

В конце 50-х Сугавара всерьёз нацелился на кинематограф. На студии "ШинТохо" его в компании Теруо Йошиды, Шигеру Амачи и Тацуо Терашимы рекламировали как "симпатичного великана", а внимание на начинающего актёра обратил сам Теруо Ишии. Ишии снял Сугавару в Белой линии (1958), а потом не раз с ним сотрудничал. Наблюдательный Бунта впоследствии очень точно сформулировал место Ишии в японской студийной системе: "Он не был командным игроком, так сказать, не являлся частью общей миски риса". Поэтому не Ишии было суждено стать главным режиссёром в карьере Сугавары. Да и о карьере было говорить рано. В 1961 году "ШинТохо" обанкротилась. Для многих талантов студии это был серьёзный удар, но не для нашего героя. Находившийся на момент банкротства в серьёзном запое Бунта вообще не обратил внимание на случившееся. Когда же "симпатичный великан" пришёл в себя, его уже приглашали на студию "Шочику". Правда, первый же фильм на "Шочику" мог стать для Сугавары последним: снимавший Сямисен и мотоцикл Масахиро Шинода пришёл в такую ярость из-за опоздания Сугавары (тот накануне снова напился), что уволил его. Но Бунта как-то зацепился за студию ("Я старался не думать о будущем и не поддаваться негативным эмоциям"). Классика Кейсуке Киноситу, например, впечатлил странный блеск в глазах актёра (позже это впечатлит и Фукасаку), пусть он и был вызван самой прозаической причиной (похмелье). Так Бунта попал в фильм Киноситы 1963 года Легенда о яростной борьбе, но картина провалилась в прокате. Более выгодным оказалось знакомство с Нобору Андо. Потомок аристократов, подводный камикадзе (он прошёл обучение, но война закончилась перед первой миссией), самый настоящий якудза, писатель, продюсер и актёр, Андо всю свою послевоенную жизнь превратил в шоу. Японцы следили за его поисками и арестом в газетах и новостях, потом, после отсидки, за торжественным отречением от преступного прошлого, а потом и за его экранными подвигами. Разное про Андо говорят. Например, Фукасаку, не раз снимавший актёра-якудза, с явным неодобрением комментирует попытки Андо идеализировать свой экранный образ. Но для Сугавары Нобору-сан стал главным покровителем в 60-е. Он следил, чтобы Бунта не спился окончательно, помогал с ролями, а несколько раз, когда дела Сугавары были совсем плохи, практически спасал актёра от голодной смерти. И когда Андо в 1967 году перебрался студию "Тоэй", набиравшую обороты в жанре "якудза эйга", то позвал с собой и Сугавару.

Первым значительным фильмом Сугавары на "Тоэй" стала очередная серия популярной Тюрьмы Абашири от его старого знакомого Ишии (1967). Постепенно Бунта стал справляться с личными проблемами или, по крайней мере, отгораживать их от работы. На "Тоэй" актёр работал очень много, постепенно зарабатывая "звёздный" статус, хотя до истинного прорыва было ещё далеко. Сугавара неплохо смотрелся в паре со знаменитым Томисабуро Вакаямой в отдельных эпизодах популярных серий Бандит (1968-1974) и Жестокий священник (1968-1971), хотя, конечно, он скорее подыгрывал знаменитому Вакаяме. Появлялся Сугавара на экране и вместе с Андо. Например, в фильме Организованная преступность 3 Дзюнья Сато (1969) их герои действовали на равных, завоёвывая преступный мир послевоенной Японии. Андо вообще играл версии самого себя, то есть якудза образца 40-50-х. Играл не особенно хорошо, но за счёт личного обаяния актёрскую популярность снискал немалую. Так как Андо ассоциировался по преимуществу с современностью, то его редко привлекали к "нинкйо эйга", лентам, отсылавшим зрителя к девятнадцатому и началу двадцатого веков, и рассказывавшим о противостоянии однозначно хороших и однозначно плохих якудза. Сугаваре же пришлось в "нинкйо" появляться регулярно, хотя, конечно, это был не его жанр. Темпераменту актёра было очевидно тесно в выверенных рамках поджанра. Например, когда Бунта играл романтических героев или персонажей "нинкйо", то выглядел просто скучающим и не интересующимся ролью (особенно это заметно в Банде Цветущей Вишни ветерана Масахиро Макино 1972 года). Маэстро "нинкйо" Тай Като попытался сделать благородного героя своего Красного пиона 6 (1970) более мрачным и загадочным, чем было принято, но и здесь Сугавара далёк от совершенства. Напротив, в ролях злодеев, как в Красном пионе 2 Норифуми Сузуки (1968) Бунта царит в кадре и легко переигрывает всех положительных героев. За злодеяниями его убийцы и насильника следить гораздо интереснее, чем за подвигами правильных персонажей. В общем, было очевидно, что в эпоху Кена Такакуры и Кодзи Цуруты, воплощавших дух "нинкйо" на экране, Сугаваре достойного места не найти, пусть он и превосходил этих звёзд по таланту.