“Dai satsujin”\”The great killing”, 1964 год, пессимистический, новаторский, жестокий, реалистичный, беспощадный и так далее. Шедевр «дзидай-гэки», один из лучших японских фильмов всех времён, оказавшийся пророческим по содержанию и во многом опередивший время по форме.
Сюжет напоминает «13 убийц», но сценарист Икегами внёс кое-какие изменения. В этот раз группа, собравшаяся для устранения жестокого феодала, руководствуется скорее революционными настроениями, чем приказами правительства. Богатый оппозиционер собирает весьма разношёрстную команду под руководством жаждущего реформ самурая (Котаро Сатоми), у которого, к тому же, при аресте солдаты убили жену. После побега и краткого пребывания у циничного аполитичного ронина (Микидзиро Хира), герой Сатоми готовит атаку на князька-негодяя, однако в команде нарастает внутренне напряжение, да и члены её постепенно становятся участниками сложной политической игры, которая ведётся опытными манипуляторами во власти и совсем не для воплощения в жизнь чьих-то идеалов. Нападение всё-таки происходит, что даёт Кудо возможность снять едва ли не самый кровавый и ужасающий своим натурализмом бой в «дзида-гэки». В трилогии режиссёр словно задаётся целью финальной схваткой ошеломить зрителя, заставить забыть об уже виденном, отринуть романтику фехтовального изящества и погрузиться в самую гущу жестокой резни. В «Бойне» темп гораздо стремительнее, чем в «Убийцах», но даже схватки по ходу картины полностью не готовят нас к происходящему в финале. «Большая бойня» происходит на улицах города, заполненных обычными людьми. Снята ручной камерой, а в фонограмме хитрец Кудо использовал запись разгона полицией демонстрантов. И вот, пожалуйста, жуткая смесь из убийц, солдат, прохожих, солнце слепит, под меч попадают и свои, и чужие, кровь и вода (эпизод в пруду) заливают объектив. А мы в эпицентре всего этого безумия. Впору задаться вопросом, стоят ли идеалы и прочие революционные дела такого кровопролития, от которого горожане (ради которых якобы всё и делается) страдают больше участников борьбы.
Находки Кудо в области формы не сразу начнут приживаться. И признание ручной камеры в сценах «экшн» окончательно состоится уже в 70-е. Но его подход, реализм и документальная беспощадность, конечно, поспособствуют серьёзным изменениям, которым в 60-70-е подверглось жанровое кино Японии, сломав границы жанра и выйдя на лидирующие позиции, как новаторское и оригинальное искусство, готовое свергнуть с пьедестала увешанное фестивальными премиями кино традиционалистов.
Хотя вообще-то взгляд Кудо на революционное движение суров и пессимистичен. Власть, конечно, состоит из больших или меньших мерзавцев и противостоять ей надо, но вот движения, общества и прочие кружки борцов-революционеров непременно приводят к мрачным результатам. Посмотреть на героев бойни. Ушедший было на покой самурай соглашается участвовать в нападении, но предварительно вырезает собственную семью, включая маленьких детей, так как после убийства князя им всё равно не жить. Молодая красавица-активистка сопротивления не мир изменяет, а становится жертвой изнасилования со стороны «товарища по борьбе», который её потом и убивает. Да и сама атака на феодала завершается ничем, все убийцы гибнут, а князь остаётся цел, такова жестокая ирония Кудо. Палачом же становится тот самый аполитичный циник Хира, который казнит князя, руководствуясь не высокими идеями, а желанием отомстить за смерть друга. Впору процитировать самого Кудо «В подобных движениях всё обязательно разваливается по разным причинам. И результатом становится хаос. А когда революционеры со своими слабостями и глупостями сталкиваются с репрессивным аппаратом правительства, то это приводит только к анархии». Кудо знал, что говорит. Он называл «Бойню» своим взглядом на молодёжные левые движение через призму «дзидай-гэки».
Жаль, что многие талантливые (на как-то разом поглупевшие) кинематографисты, неуклюже-радостно поддержавшие левацкую истерику конца 60-х (закончившуюся, напомню, разочарованием и вульгарным терроризмом) не обратили внимания на предостережения Эйичи-сана 1964 года. Впрочем, пророкам всегда нелегко.
Следующим же замечательным «дзидай-гэки» от Кудо стал фильм «11 самураев».
Версия для печати
