Эстонский режиссер с немыслимой для русского слуха фамилией
Ыунпуу в своем втором полнометражном фильме создает причудливое черно-белое полотно, смешивая в различных пропорциях событийный сюрреализм Линча и социальный гротеск Бунюэля, приправляя их тонущими в грязи пейзажами, религиозными цитатами и заигрыванием с прочим наследием мировой культуры.
Искушение святого Тыну уже самим названием ссылается одновременно и на грандиозный роман Флобера "Искушение святого Антония" и на триптих Босха с тем же заглавием. Тыну – "Антон" с эстонского, но не "Антоний", на чем Ыунпуу в одном из интервью сделал особый акцент, дистанцируясь, таким образом, от помпезных, по его же определению, предтеч.
А начинается фильм широко известной фразой Данте о земном пути и сумрачной лесополосе, в которую сей путь завел. Надо сказать, выбранный режиссером эпиграф во многом отражает то, что в дальнейшем будет происходить на экране. Нашего героя зовут Тыну, и у него выдался весьма насыщенный день: сначала он хоронит отца, потом, по дороге домой, насмерть сбивает собаку, и, оттаскивая ее в лес, обнаруживает свалку отрезанных по локоть рук. Чуть позже он узнаёт, что жена его ненавидит и определенно изменяет с другим. В такой ситуации одни хватаются за грудь, другие – за револьвер. Но есть третьи, из которых, говорят, и состоит социум – люди без особых примет. Тыну как раз такой экземпляр: менеджер среднего звена, средних лет, без особых достоинств и необычных привычек. Потому интенсивных реакций от него ждать не приходится. Единственное, что выделяет его на фоне раскисшей местности: светлые одежды и слабые импульсы человечности в отношении окружающих. Название ленты снова обманывает зрителя – по-настоящему святых здесь нет.
