"Эпоха великих кинорежиссёров /.../ осталась в прошлом, - это вздыхает не синефил, одержимый профессиональной ностальгией, а... едва ли не последний великий режиссёр ушедшего века -
Кшиштоф Кеслёвский, - и продолжает в том же минорном духе: - Смотря их фильмы, я даже не завидовал - завидовать можно тому, что доступно хотя бы теоретически, а не тому, что абсолютно недостижимо. В тогдашних моих чувствах не было ничего плохого. Только восхищение, изумление перед тем, что подобное возможно, и уверенность, что мне такое не по силам" (
Кшиштоф Кеслевский. О себе. Запись Дануты Сток - "Новое издательство", 2010. С. 24) - уже зная, сколь многое оказалось ему "по силам", в этом трогательном самоумалении Кеслёвского можно усмотреть и некое лёгкое кокетство.
А вот - другое его высказывание: "Я остерегаюсь людей, жаждущих учить или вести к цели. Не верю, что цель можно указать, - каждый должен найти её для себя сам. Подобных "учителей" я боюсь панически. Потому опасаюсь и психоаналитиков с психотерепевтами. /.../ Точно так же я боюсь политиков, священников, разного рода учителей - всех, кто даёт указания, кто якобы знает. Я глубоко убеждён, /.../ что на самом деле, за редчайшим исключением, не знает никто. /.../ Я убеждён, что Сталин и Гитлер как раз знали. Причём знали очень хорошо. И вот что вышло. Вот что такое - знать. Иллюзия собственной причастности к абсолютной истине порождает фанатизм. Кончается это щелканьем затворов" (
Там же. С. 27).
Между двумя этими рассуждениями мудрого, терпимого, склонного к самоиронии Кеслёвского - а именно таким он и предстаёт в беседах о жизни и творчестве, вполне "совпадая" с тем своим образом, что рисуется в воображении после его фильмов, - можно подметить противорчие: ведь великий художник как раз и является... учителем жизни, и в этом отношении совсем не синонимы - "величие" и, скажем, "гениальность". Тончайшая смысловая градация еле заметно разделяет великих и гениальных художников не оттого, что творения одних "лучше", а других - "хуже". Просто за высшей истиной и жизненными наставлениями, да и просто - воочию лицезреть вероучителя, - вереницы паломников тянулись, скажем, не к Андрею Белому, Велимиру Хлебникову или Алексею Кручёных, а в Ясную Поляну.
