25 мая исполнилось бы 70 лет
Олегу Далю – самому странному русскому актеру, именно в виду этой странности реализовавшемуся куда в большей степени, чем его коллеги и современники. Если он и был несчастным человеком (ровно таким же, как его герои, по которым прошла пушкинская "трещина времен"), то как актер – самый счастливый. Нет, не в смысле успеха и званий – последних он как раз не имел. Просто ничья другая фильмография больше не была настолько чистой, лишенной проходных ролей и образов с чужого плеча. Каждая роль – стопроцентно его и ничья больше. Ясно, что за эту чистоту фильмографии нужно было платить . Болезненностью - персонажей и собственной, – непростыми отношениями с режиссерами, наконец, негласным запретом на работу. Но оно, как ни цинично звучит, того стоило.
Далю вроде бы на роду было написано существовать в амплуа невротика: собственно, определение "нервный" и стало самым распространенным в описании его ролей (современниковского Ваську Пепла в "На дне", одну из самых звездных его ролей, сравнивали с вырванным из зуба нервом). Только он был, конечно, из того поколения актеров, которые в амплуа не вписывались. Они слишком сильно резонировали со своим временем, чтобы просто выполнять функции пешек или красок. Они не были функцией – им была уготована куда более серьезная роль: быть героями не фильмов и спектаклей, а времени. Так и Даль – уже стало общим местом говорить о том, что он был самым точным воплощением героя семидесятых: наравне с Высоцким, с которым не зря его схлестнул на экране предельно проницательный Хейфиц в
Плохом хорошем человеке.
