"Носил он брюки узкие, // читал Хемингуэя..." - самозабвенно и вызывающе декламировала молодёжь "оттепели". Звонкие строки стихотворения Евгения Евтушенко "Нигилист" звучали как пароль и боевой клич, ещё бы - они воспевали бунтаря-сверстника: "Спорил он горласто, // споров не пугался. // Низвергал Герасимова, // утверждал Пикассо" - в общем, вовсю "огорчал он родственников, // честных производственников".
Ну, с Пикассо было всё ясно - именно его, как живого, здесь и представляли, а вот его антипод, фамилию которого, уничижительно упомянутую поэтом, приятно было преподносить с раскатистым нажимом: "Низверргал Гер-р-расимова..." - в воображении читателей обычно представал в изначально непредусмотренном облике.
Судя по самой антиномии "Герасимов / Пикассо", стихи указывали на автора картины "И.В.Сталин и К.Е.Ворошилов в Кремле" (1938), получившей "народное" название "Два вождя после дождя". Но... кто из любителей Евтушенко так уж различал официозных живописцев, "лица не имеющих"? И, как правило, в дерзкую строчку "Нигилиста" мысленно подставляли "другого" Герасимова - Сергея Аполлинариевича: в глазах руководства фильмы именно этого "социалистического реалиста" просто обязаны были противостоять выкрутасам разных там "пикассов".
Принято считать, что социалистический реализм - безудержное пропагандистское враньё, расписные "потёмкинские деревни". А если обычный зритель не поверит этим лучезарным картинам? К тому же - ясно, что ему интереснее переживать за людей, которых он словно знает "по жизни", а не за плакатных героев или за народные массы, пусть и изображённые самым вдохновенным образом. Потому так действенна социальная мифология, облечённая именно в жизнеподобную оболочку.
Читать далее
