Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
10 августа 2006 | 3784 просмотра |
Текст «Реклама – двигатель искусства»
В эти дни под крышей ГМИИ им. Пушкина проходит выставка французского плаката XIX-XX в.в. –«Мастера французской афиши», экспозиция насчитывает свыше сотни литографий.
В качестве ответной любезности на мой «Расёмон» Р. сводила меня в гости к рекламным праотцам, на которой я расслабился, отряхнулся от тягостных будней и подарил ей одну афишу.
На заре индустриальной эпохи с развитием капотношений и полиграфической техники, с одной стороны, и прорыва в области изобразительного искусства, с другой, толчок к развитию получает «иллюстрированная афиша» как пересечение коммерческого заказа и художественного эксперимента.
Коллекцию афиш организаторы выставки разместили в нескольких залах Основного здания, а для усиления восприятия экспозиция была дополнена характерными афишными тумбами и лавочками, на которые можно присесть и передохнуть от брожения в культурной среде. Сами работы представляли собою ровно то, что принято связывать с импрессионизмом. Вычурность линий и обилие замысловатых узоров присутствовало, пожалуй, только в работах Альфонса Мухи – я так понимаю, самого авторитетного и в плане знатности репутации, и в плане пи-ара; писал рекламные прожекты для спектаклей Сары Бернар, насыщая их буржуазными завитушками «ар-нуво» и «классическим высокомерием». Но мне больше всего понравились другие:
1) Пьер Боннар (единственная его афиша в Пушкинском музее – 23-я выставка «Салона ста», 1896г. – представляет собою недорисованный контур женщины, просто и гениально);
2) Анри Де Тулуз-Лотрек. Его манера, на первый взгляд, небрежная, с цветовыми неровными пятнами и легкомысленными изгибами, создает ощущение спонтанности рисунка, сделанного под впечатлением, на порыве, я бы сказал, что его афиши - это «эксцентрика с характером».
3) Жюль Гранжуан, родоначальник политического плаката (на выставке представлено больше дюжины его работ), оказался способным запечатлеть «хорошую классовую злость»; цели добивался - глядя на его плакаты, «вскипает разум возмущённый», призывы к революционному насилию по нынешним временам выглядят складно, хоть и некорректно.
4) Модернисты середины 20-х г.г. прошлого века (по именам не помню) – символические угловатые образы с выставок воздухоплавания и дымящиеся трубы заводов-пароходов, дают представление о временах индустриализации и развития мегаполисов, напоминают (уже родную мне) стилистику «Броненосца «Потёмкина».
5) Теофиль Александр Стейнлен понял, что рекламировать товар могут не только порочные прелестницы, но и животные - рисовал кошек; а вот его плакаты на социально-политическую тематику депрессивны и некомфортны.
6) Адольф Вийетт (автор, пожалуй, самых «весёлых» афиш, фонтанирующих круговертью богемного бурлеска, с непременными куртизанками на первом плане, друг Тулуз-Лотрека, тот ещё фрукт).
Я никогда не отрицал своей симпатии к «Бель эпок» - мне близки её авторское разгильдяйство и импрессионистский фокус, горячий дилетантизм и лёгкость кисти, отсутствие авторитетов и упоение жизнью. Правда, от бесконечной рекламы махорки, зубного порошка, вермута и велосипедов впадаешь в прострацию, умиляясь нередко халтурными литографическими поделками. Но, как известно, «побеждает история», и композиционный наив оборачивается ясностью исторического момента, дурашливая рекламная пионерия – фундаментом рекламного искусства, заложившего основы на сотню лет вперёд, а непринуждённость рисунка и авторская эмоциональность - радостью от ухваченного мгновения и прикосновения к легендарной эпохе.
Для интересующихся. Приобретенный мною лист является полиграфической копией работы бельгийца Анри Жана Эдуарда Эвенполя; написана в 1899-м году к 40-й выставке «Салона ста». Через полтора месяца после завершения этой выставки, художник скончался. От тифа, в возрасте 27-и лет. Такая эпоха. |
|
|
|
9 августа 2006 | 1884 просмотра |
| Уважаемые! В ближайшее время никто не собирается в кт Иллюзион? |
|
|
|
7 августа 2006 | 3674 просмотра |
Знаменитая книга. Робертсон Дейвис её очень часто с восхищением поминал, отмечая не только литературные, но и психотерапевтические достоинства. Дело в том, что английский библиотекарь и священнослужитель Бёртон сочинял свой трактат для излечения собственной (а если повезёт, то и читательской) меланхолии. Правда, по свидетельствам современников, его состояние только ухудшилось. Существует даже версия о его самоубийстве, хотя она и опровергается.
Полторы тысячи страниц из 17 века прочесть – не самая лёгкая задача. Но книга-то и впрямь выдающаяся. Трудно её к какому-то жанру отнести : вроде медицинская тематика, но много размышлений и религии, о политике, да о чём угодно. Обилие цитата из самых разнообразных источников, но и автор на страницах вполне отчётливо присутствует. Словом, такое надо прочесть, заодно обнаружив массу любопытнейших афоризмов. Прочесть стоит и тем, кто с меланхолией и депрессией очень близко знаком (подобно автору данного сообщения) и тем, для кого это мимолётное ощущение. Рискну согласиться с Бёртоном, что людей, совсем свободных от меланхолии, всё же не бывает. Конечно, далеко не со всем у Бёртона можно согласиться. Хотя, почём знать, это я о своих ощущениях. Точных и бесспорных наблюдений у автора множество, но вот его чрезмерная религиозность мешает. Да, Бёртон вроде не фанатик, а терпимый представитель церкви, но эти постоянные призывы довериться воле Божьей, размышления о красоте Его гнева, неприязнь к атеистам и другим вероисповеданиям порой раздражают. Понятно, надо помнить о профессии автора, да и времени написания, но когда после десятка удивительных и поглощаемых с восторгов страниц вдруг утыкаешься во что-то из перечисленного – не очень хорошее ощущение. С другой стороны, может, это и неплохо, когда такой перепад впечатлений происходит. Когда мне захочется с автором во всём соглашаться, я могу Донливи или Менкена перечитать.
Ещё один странный момент «Анатомии» - не до конца прояснённая Бёртоном для него самого позиция по отношению к меланхолии. Да, он её пытается излечить и полагает вредной, но уж очень привлекательно она порой смотрится на его страницах. Тогда, словно желая исправиться, Бёртон ставит знак равенства между меланхолией и безумием, что кажется преувеличением, хотя, опять же, может, он и прав.
Начинается книга с длинного предисловия, где Бёртон размышляет о преследующей человека меланхолии, подробнее останавливается на вреде милитаристского сознания (превосходно и очень современно звучит), потом пускается в утопические фантазии, а в конце приходит к выводу, что человек сам во всём виноват (возможно), потому как часто Бога гневит. Вера и покорность должны вроде как помочь (мне же почему-то вспоминается Фуллер : «Если человечество почаще кляло Бога за посылаемые невзгоды, Он бы научился нас уважать»).
Первая часть – причины и симптомы меланхолии. Снова поражают точность и актуальность (с 17 века ничего не изменилось). Ничего вроде нового Бёртон не сообщает, но практически все причины им собраны, как и подробный рассказ о симптомах, да ещё всё подкреплено отсылками к научным, медицинским и прочим источникам. Сила воображения, зависть, стыд, бедность, богатство, чрезмерная образованность…Да вся жизнь предлагает несметное количество возможностей в меланхолию впасть. Сюда же Бёртон ещё и происки нечистой силы добавляет. Ну, это на усмотрение читателя. Хотя написано убедительно. Главными же причинами возникновения меланхолии как постоянного состояния Бёртон полагает уединение и бездеятельность. Описав с точностью до эмоции состояние меланхолического человека, Бёртон первую часть завершает.
Вторая посвящена излечению. Вначале речь идёт о «теории жидкостей», которые определяют темперамент человека. Именно «чёрная меланхолия» как жидкость сильно осложняет жизнь людям, в организме которых преобладает или в организме которых в меланхолические моменты берёт верх над кровью, флегмой или холерой (к болезни здесь не имеет отношения). Тут же предлагаются сложные анатомические выкладки, разговоры о медикаментах и диетах, но мне во второй части более интересны психотерапевтические способы. Эту часть надо обязательно прочесть всем, кто связан с медициной и психоанализом (в медвузах в первую очередь), поскольку по большей части Бёртон честно ставит себя на место страждущего и пробует объяснить, как переживать кризисные ситуации. Он честно предупреждает, что универсального лекарства нет, но гуманизм Бёртона (без ложной напыщенности) здесь особенно виден. Правда, в главе о борьбе со страхом смерти и переживаниями о смерти близких Бёртон слегка переусердствовал. По её прочтении сразу хочется удавиться, так как смерть здесь выглядит приятным избавлением от всех бед мирских (и начинаешь думать, что версия о самоубийстве автора заслуживает серьёзного отношения). Правда, тут же в ход идёт религиозная часть, с которой снова согласиться нельзя, так что идиллически-суицидальные мысли улетучиваются. Единственным «правильным» способом излечения от меланхолии Бёртон видит религию. Допускаю, что кому-то она помогает, но универсальность её как «лекарства» вызывает изрядные сомнения.
Третья часть – любовная меланхолия и меланхолия религиозная. Главы о любовной меланхолии – удивительный пример сочетания научного трактата с обширным цитированием романтической литературы. Приём срабатывает. Написано здорово. Бёртон отстраняется от темы, объясняя, что ему любовь незнакома (могу его понять), но подробно описывает что и как ведёт к любви и любовным проблемам. Под возможным излечением автор числит отказ от романтических эмоций вообще или напротив полное подчинение им. При этом предлагает достаточно доводов в обе стороны, не становясь ни на какую.
К религиозной меланхолии я подступался с опаской, но, что интересно, она-то и оказалось наименее предвзятой. Да, славословия в сторону небес полно, опять же религия и вера указываются главным спасением, а в адрес атеистов и других религий стрел выпущено достаточно, но при этом Бёртон активно призывает к терпимости по отношению к другим вероисповеданиям (заблудшие, ну да пусть), а по отношению к атеистам – учёным порой даже уважение проскальзывает.
Вообще-то здесь лишь малая часть того, что о книге можно сказать. Но не буду в занудство впадать. Только добавлю, что я для себя следующие выводы сделал : а) «Анатомия меланхолии» - действительно выдающееся произведение , но для меня только с литературной точки зрения, поскольку б) с религией я не в дружбе, а вот уединение очень даже люблю, следовательно, моя участь с меланхолией и депрессией дружить и дальше по принципу “what can’t be cured must be endured”. |
|
|
|
30 июля 2006 | 3078 просмотров |
Я решил презентовать уважаемому сообществу две вещи румынского духового табора Фанфаре Чокарлия (Ласточкины фанфары), они активно засветились, в частности, в Андеграунде Кустурицы. Необыкновенно жизнерадостная музыка (из серии "откупори иль перечти"), пожалуй, из румынских групп единственный на сегодня коллектив с суперзвездным статусом (а может, даже и изо всех цыганских). Вечная весна!
Dusty road
http://www.yousendit.com/transfer.p...A582A1F43BF28D3
Rusaska lui filon Русский танец для друга (?) - взрывной силы вещь
http://www.yousendit.com/transfer.p...C7914F769647FE1 |
|
|
|
|
