Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
18 октября 2011
Ян Левченко
Клаус Кински достиг возраста, в котором его невозможно вообразить.  Сами себе персонажи редко доживают до старости. Допущение, что 18 октября 2011 года благополучный немецкий пенсионер Клаус Кински справил бы свои законные 85, верно лишь своей хронологической безучастностью. Странно, что он умер от инфаркта каких-то двадцать лет назад. Это могло произойти гораздо раньше. Кински методично и неистово убивал себя в каждой роли. В том числе, категории "Б".
Путь актерского самоистязания, работы на разрыв аорты фактически начался с фильма, где пародировалась та нескончаемая халтура, из которой прежде состояла вся биография Кински. В 1965 году Серджо Леоне пригласил его в очередную серию "долларового" проекта на роль Дикого Хуана, незадачливого горбуна, застреленного в кабацкой разборке хитрым полковником Мортимером (Ли ван Клиф на следующий год прикинется Ангельскими Глазками в Хорошем, плохом, злом). Хуан – головорез из банды Индейца (Джан-Мария Волонте), психопат, не лишенный обаяния, но чересчур тщеславный и потому обреченный. В фильме он участвует в двух схватках, одна кончается его позором, вторая – смертью. Пуля разворачивает его спиной к убийце, а руки взмывают и опадают, будто душа, отлетающая от тела, напоследок изображает вянущий цветок. Леоне выбрал Кински неслучайно. Дело было не только в колоритной внешности, но и в свежем опыте погружения в кичевый немецкий вестерн – Последний предатель из цикла о Виннету и Последняя скачка в Санта-Круз (оба 1964). Леоне позволил Кински совместить в эпизодической роли шутовство жалкой жизни и высокий трагизм мгновенной смерти. Все, что актер делал дальше, было развернутым доказательством этого сочетания.
Ему пригодились и съемки в цикле триллеров по романам основоположника жанра Эдгара Уоллеса. Всего в период с 1960 по 1967 год Кински снялся в шестнадцати картинах по бесконечным книжкам британского борзописца. В те времена как раз миновал мораторий на восхищение бульварным чтивом начала века, и тот же Фантомас занял прочное место на полке интеллектуала. Точно так же спустя сорок лет лубочные фильмы с Кински превратились в предмет устойчивого культа. Происшествия в Лондоне викторианской эпохи (иногда, впрочем, перенесенные в условную Германию) вывели актера из тени эпизода, а картина Ворота предателя (1964) приоткрыла его мощную мимическую палитру. Уже очень скоро сравнение Класуа Кински с легендой американского триллера Лоном Чейни, которого с трепетом называли "человеком с тысячью лиц", превратится в общее место.
Но настоящей школой инфернального харáктерного мастерства стал для Кински мир спагетти-вестерна, куда он угодил благодаря работе с Леоне. Во второй половине 1960-х Кински становится едва ли не итальянским актером с амплуа угрюмого провокатора, чей черный пистолет всегда готов превратить застольную болтовню в отходную молитву. Его герой мало говорит, сеет смерть и быстро погибает. Такова едва ли не театральная условность, выстраиваемая в картинах Пуля для генерала Дамиано Дамиани (1966), Безжалостная четверка Джорджо Капитани, Если встретил Сартану, моли о смерти Джанфранко Паролини, Гордость и мщение Луиджи Баццони, Великая тишина Серджо Корбуччи (все – 1968), Стреляй по живым и молись о мертвых Джузпеппе Вари, Торговец смертью Паскуале Сквиттери, Его звали король Джанкарло Ромителли (и другие позиции урожайного 1971 года). Не все они имели копеечный, писанный под копирку сценарий; например, для фильма Баццони знаменитая сценаристка Сузо Чекки д'Амико позаимствовала сюжет новеллы Проспера Мериме, известной массам благодаря опере "Кармен".
Клаус Кински в роли Носферату
В 1960-е Кински делает по пять-шесть ролей в год. Он не ставит рекорды производства и не воплощает производительность с наивным буквализмом, свойственным звездам порно. Это средняя активность работника крепкого "второсортного" кино. Позже в многочисленных интервью Кински будет неизменно повторять, что делал это из-за денег – глупо спорить, но здесь случай особый. Оговорка состоит в том, что Кински сознательно загонял себя работой. Он впадал в забытье и бился в припадке там, где можно было небрежно улыбнуться. Ему было не все равно, где сниматься. Для утоления гордыни ему нужны были несчастные, исковерканные животной жизнью подонки. Он исследовал их на пространстве небольшой роли, зачастую сводящейся к серии брутальных эпизодов. В сценах спагетти-вестерна, дешевого детектива и гангстерского фильма функция главного героя – сначала блистать, потом простаивать и повторяться, в то время как роль второго плана позволяет ограничиться первым, из нее позволено сделать колючий сухой остаток. В жестких рамках жанра накапливается невиданное давление, иногда прорываясь наружу и обжигая, как внезапно распахнувшаяся топка. В результате в 1969 году подряд выходят два бенефиса Кински – Двойное лицо Риккардо Фреда и Бандитский закон Сиро Марчеллини, где глаза актера уже горят адским пламенем, за которое его будут бояться и любить до самой смерти.
2 страницы
1 2  
|
|
|
|
Версия для печати
