Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
13 октября 2011
Иван Чувиляев
 Казалось бы, естественный процесс: кино как искусство манипулятивное принимает на вооружение элементы массовой культуры, вербует их. Поп-фигуры мелькают там и тут – Цой, скажем, нужен был Соловьеву и Нугманову именно как элемент массовой культуры, код, открывающий нужную дверцу, нажимающий на нужные рычаги. Но, единственный случай, когда завербованный объект массовой культуры вырос в актера – случай Ива Монтана, которому как раз исполнилось бы девяносто лет.
Вполне логично что Монтан и Мерилин Монро так легко спелись в Давай займемся любовью - они персонажи одного плана. Певец на экране, поп-фигура, органично и обаятельно существующая в любых предложенных обстоятельствах. Он, конечно, не столько актер, сколько просто безумно красивый и обаятельный мужчина с роскошным голосом. Но равных ему мало. Хотя бы потому, что он на экране не пел, не заливался соловьем, не красовался и не кокетничал. Просто одинаково легко существовал что в роли французского денди, залетевшего в Штаты чтобы пококетничать с Мерилин Монро, что в образе русского террориста Нечаева, что в виде вовсе Мефистофеля в Ночной Маргарите. Он был из тех, для кого ключевое слово – органика, из нее все рождается и она дает ему право вето.
Но в том и уникальность фигуры Монтана, что он единственный, кто вырос из поп-фигуры именно в драматического актера. Он начинал как певец – вроде как был возлюбленным Эдит Пиаф, которая ему всячески благоволила и продвигала молодого сладкоголосого Монтана. В кино он дебютировал в 25 лет – не так уж и рано. Но до поры до времени съемки были только частью его деятельности. Монтан - это не Врата ночи Карне и не Плата за страх Клузо. Настоящий Монтан начался потом.
Ив Монтан и Мерилин Монро
Объясняется это очень просто – Монтана можно считать назиданием актерам всех поколений: ничто так не важно в профессии, как жизненный опыт. Чем дальше, тем больше в нем было актерского. И из обаятельного простачка с приятным голосом он вырос именно в актера, его герои перестали быть водевильными. Они становились все меньше похожи на него самого. И дело даже не в том, что он нашел своих режиссеров – Коста-Гавраса и Клода Соте. Дело в нем самом.
В этом смысле фильмография Монтана - это отдельный сериал. Про то, как вполне невинный обаятельный певец и весельчак превращается в благородного старика. В разговоре ни о ком другом жизнь в искусстве и просто жизнь не оказываются настолько неотличимыми. Даже изъезженная вдоль и поперек история отношений Монтана с социализмом – очень показательная отдельная тема, годная для сюжета про оттепель. Отношения эти расположились как раз в том отрезке времени: от фестиваля молодежи и студентов и 20 съезда (1956 г), когда он впервые приехал вместе с Симоной Синьоре с гастролями в СССР (как певец рабочего класса, хоть сейчас вставляй в концерт ко дню милиции), до ввода танков в Чехословакию в 1968 г – два года спустя он сыграет в Признании Коста-Гавраса Артура Лондона, коммунистического лидера, посаженного в тюрьму. Собственно, это его, Монтана, признание в том, что коммунизм вовсе не так прекрасен и не являет собой рай на земле, а все больше похож на ад.
Ив Монтан и Катрин Денев
И так со всеми его ролями. Все они не столько сыграны, сколько, простите за пошлую высокопарность, прожиты. В том смысле, что он никогда – даже когда играл Мефистофеля – не переставал быть собой, как и положено поп-фигуре. И точно так же никогда не играл ролей, которые не касались бы его лично. Будь то герой в тоталитарном обществе и мучающийся, а то и кающийся коммунист (Признание, Война окончена, Дзета), или, тем более, герой-любовник. Или просто герой – как всегда у Монтана, харизма никуда не исчезла вместе со всеми переменами. О чем говорить – кто еще способен в семьдесят лет выступить именно что в героическом амплуа в Возвращении Нечаева?
И тем более логичным выглядит то, что умер Монтан внезапно – опять же, в семьдесят-то лет – и на съемках. Жизнь и кино сошлись настолько, что их было уже не отличить.
|
|
|
Версия для печати
