Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
8 июня 2011
Иван Чувиляев
Четвертый день "Кинотавра" прошел под знаменем фарфоровой девочки с книжкой, т.е. студии СТВ и лично Сергея Сельянова, чьи два новых фильма и представили на фестивале.
Уже стало понятно, что в этом году "Кинотавр" находится в поисках "позитивной программы" - идеального кино, которое бы устраивало и зрителя, и прокатчика, и продюсера, и режиссера. Негласная цель - выйти за границы заколдованного круга, в котором фестиваль оказался в последние годы. Перейти от живописи к чему-то большему, перестать проговаривать одно и то же. В этом смысле вчерашний день – показательное выступление, демонстрация идеального зрительского фильма и такого же идеального авторского, фестивального хита.
Кадр из фильма "Бабло", реж. Константин Буслов
Бабло Константина Буслова – старшего брата (и младшего – в кинематографическом плане) создателя Бумера и Высоцкого - как раз первый случай: идеальное зрительское кино, какого в России не было очень давно.
С одной стороны, Буслова можно уличить в эпигонстве по отношению к брату: криминальная тема располагает. Но при этом он сам прекрасно понимает этот соблазн и в первом же кадре выводит на экране черный "мерс", несущийся по московским улицам - как ответ черному "бумеру" на бездорожье – да еще под музыку, мелодически очень напоминающую шнуровский рингтон. В некотором смысле эпигонство в Бабле налицо: это действительно криминальная комедия, родной брат фильмам Жмурки, Мама, не горюй и прочим комедиям бабла и пушки. Русский Гай Ричи, одним словом.
В этого самого "русского Гая Ричи" никто не играл уже очень давно – собственно, со времен Жмурок. И все позднейшие попытки этот конек оседлать заканчивались фиаско: взять хотя бы прошлогоднюю провалившуюся Чужую. Казалось бы, о девяностых и бандитах все уже сказано. Но Буслов проделывает смертельный номер, в котором убивает одним махом двух зайцев. Вдыхает новую жизнь в эпопею с криминальной комедией и создает самое злое и точное высказывание о России сегодняшнего дня. Главное, что он делает – адаптирует жанр к реалиям современной России. Действие Бабла развивается не в далеких дремучих временах, а здесь и сейчас. Главный герой – чемодан с миллионом евро, который столичные менты использовали как возможность поймать за руку зарвавшегося олигарха. В тот же день из машины оперативников его крадут два жгучих кавказца, по которым плачет "Наша Раша". А дальше начинают вылезать доселе дремавшие духи криминального прошлого: татуированный вор в законе, харьковские пацаны, проститутки родом с Украины, коррумпированные менты – в общем, все, на ком стоит русская земля.
Путешествия чемодана , конечно, только повод. Как любое русское народное роуд-муви, в которое в результате выливается Бабло, это точный физиологический очерк. Во всяком случае, портрет современной России, который искали и пытались составить все последние годы все, кто только мог, Буслов, наконец, нашел и составил. В принципе, это такая Мама, не горюй нулевых – и можно быть уверенным, что именно такими нулевые останутся на экране и будут растиражированы. Бешеным временем в гоголевских тонах.
Примерно такой же точный портрет ландшафта представляет Бакур Бакурадзе в Охотнике. Причем, порой доходя до визуальной антропологии: и без того склонный к предельной достоверности Бакурадзе здесь приходит вовсе к документальности. Несмотря на растянутые планы и общую медитативность фильма, в определенный момент – и достаточно быстро - в происходящем натурально растворяешься и начинаешь просто созерцать . Крепко сбитую кирпичную ферму, свинок, собачек, кошечек, кабанов, енотов, осенние пейзажи, в конце концов. Причем документальность эта ни разу не подвергается сомнению.
Кадр из фильма "Охотник", реж. Бакур Бакурадзе
А внутри своей визуальной антропологии Бакурадзе создает вполне парный канделябр к Шультесу - если тот был про омерзительный мир мегаполиса (сложился уже даже эвфемизм "это шультес какой-то"), то Охотник - своеобразная "позитивная программа". При вполне мрачном сюжете главный герой, хозяин свинофермы и охотник, мучается с одноруким сыном-инвалидом, берет на работу двух женщин-заключенных из соседней колонии. С одной из них у него начинается роман – это не столько живопись мрачняка, сколько правила выживания в экстремальных ситуациях. По Бакурадзе все дело в дикой разобщенности и одиночестве, главных лейтмотивах русского кино последних лет. И выход из заколдованного круга, путь к просветлению один – разрушить этот вакуум вокруг себя. Услышать и понять другого, выйти за границы некоммуникабельности. Собственно, первый в конкурсе фильм фирменного "кинотаврского" режиссера этот выход собой и знаменует – уже немало. В смысле, это значит, что выход есть.
|
|
|
Версия для печати
