Тогда слово "реалистичные" будет более верным.

Все фильмы обладают условностью. Главное при работе над картиной — эту условность понять. В одном материале уместно одно, в другом — совершенно иное. Когда вы упоминаете Кинотеатр.doc, речь, как я понимаю, идет о некой помоечности. О мусорном бачке, который вдруг стал восприниматься как реализм. Ни в одной моей картине этого нет. Фраза Карла Маркса о том, что свобода является осознанной необходимостью, как раз про это. Свобода творчества должна находиться в рамках профессии, которые ее одновременно и ограничивают, и делают еще более свободной.


И в Кремне, и в Бубне, барабане женщины у вас имеют очень важное для сюжета значение. Они, можно сказать, являются двигателем сюжета. Это действительно так?

Я не занимаюсь киноведческим анализом своих работ.


Но это заметно даже невооруженным взглядом.

Отношения между полами — в них есть энергия, драма, страдания и боль. Как же мимо этого пройти? В Конвое, напротив, история получилась более мужской. В нем всего два женских персонажа. Все остальные — мужчины, а женщины лишь отчасти являются движущей силой сюжета. Получается, своим третьим фильмом я сломал эту тенденцию.


Зачем вы сделали оммаж Таксисту Скорсезе в финале дебютного Кремня?

Это блистательная картина, я ее очень люблю. Если хотите, финал Кремня сделан с благодарностью к картине Скорсезе. Кстати, Кремень не только с Таксистом сравнивали, был какой-то целый набор картин, о которых я даже не слышал.


А как, по-вашему — финал Кремня оправдывает героя?

Уж точно не обвиняет. Большая ошибка видеть в нем однозначно хорошего или плохого. Конечно, он отрицательный персонаж. И этот тот случай, когда во главу угла поставлен персонаж отрицательный.


Да, Трэвис Бикл в отличие от Антона Ремизова вызывает симпатию.

Разумеется. Он прежде всего вызывает симпатию. В картине Кремень я ставил перед собой другие задачи. Меня интересовал наш российский современный характер. Молодой человек, который находится вне каких-либо нравственных табу. И переделывает мир вокруг, исходя из собственного представления о нем.


Вы же тоже не из Москвы родом. Идентифицируете ли вы себя с главным героем Кремня?

Я уже не раз отвечал, что нет. Я не идентифицирую себя с этим парнем и не испытываю никаких злобных чувств по отношению к этому городу по той простой причине, что и для главного героя фильма никакой Москвы на самом деле не существует. Да и Москвы-то в фильме практически нет: мы намеренно не снимали Красную площадь, староый Арбат и другие открыточные места. Главный герой картины ведь конфликтует не с Арбатом. Антон нападает на семью таких же приезжих, как и он сам. В "Кремне" Москва представлена мегаполисом, в котором возможно все в силу самого устройства его жизни. У нас в стране только одно такое место.


В обоих ваших предыдущих фильмах снимался актер Дмитрий Куличков, который имеет портретное сходство с Владимиром Владимировичем Путиным. И роли, сыгранные им у вас, были провокационными и, если можно так выразиться, отрицательными. Это намеренный с вашей стороны ход?

А что, премьер-министр у нас отрицательный человек?


Не очень положительный, так скажем.

Если бы я действительно хотел высказаться на этот счет, я бы не делал это столь прямолинейно. Дима — мой друг, я знаю его со студенческих времен. Он снимался и в моей дипломной работе, и в "Конвое" у него достаточно большая роль.


Кого он играет в Конвое?

Куличков играет одного из военных, сопровождающих сбежавшего солдата.


Жанр вы не хотели бы попробовать освоить?

Хотел бы.


Что мешает?

Странное понимание жанра у наших продюсеров. Жанровое кино не такое простое, как многим кажется. Его надо уметь снимать. У нас в стране вообще не так много людей, которые способны снимать кино. Есть несколько обаятельных людей в профессии, у которых получаются обаятельные работы, но это не значит, что они умеют снимать кино. Меня самого пока интересуют драмы, что тоже жанр. История простого человека в непростых обстоятельствах. Драма — классический жанр. И чем больше в фильме драмы, тем интереснее.


Только непонимание продюсеров мешает?

Коммерческое кино — это, прежде всего, индустрия. У нас она отсутствует. У нас совсем нет конкуренции. На позицию бригадира-осветителя в идеале должны стоять в очередь восемь человек — тогда тот, кого ты выберешь, будет понимать, что ему в спину дышат еще семеро, готовых в любой момент его заменить. Люди умелые и талантливые есть, но их значительно меньше, чем картин. Поэтому продюсерам приходится идти на разного рода ухищрения, чтобы собрать полноценную рабочую группу для режиссера. Если бы у нас была индустрия, сформировалась бы и конкуренция. И, в итоге, может быть даже появились бы достойные прокатные фильмы.


Почему вы не отправляете свои картины на международные кинофестивали? Создается такое ощущение, что вы их намеренно избегаете.

Я ничего не избегаю, но по фестивалям действительно стараюсь не ездить. А мои фильмы в отличие от меня побывали везде — от Сиднея и Пусана до Чикаго и Марокко. Дело в том, что я не очень люблю путешествовать. Для этого нужно иметь страсть и тягу к перемене мест. Я всегда уступаю свое место на фестивалях продюсерам или актерам. Хотя я с удовольствием езжу на Кинотавр.


Как вы думаете, насколько сейчас актуально снимать пессимистические фильмы о России? Не исчерпала ли себя эта тема?

Тема не имеет значения. Все разговоры о чернухе, которые ведутся не первый год, пустопорожние. Для меня чернуха — это плохо сделанное кино. А тему никто не имеет права запрещать. Когда ты делаешь кино плохо, да еще и лживо к тому же — вот это отвратительно. Но никто не имеет права говорить, что современные молодые режиссеры плюют на нашу родину и работают на Запад. Все ребята, которых я знаю, страну свою на самом деле любят. И то, что они снимают без купюр, делается из любви. В России ведь не плохо, а сложно. И задача как раз и заключается в том, чтобы подобную сложность зафиксировать. Когда в телевизоре показывают, что все хорошо — это выглядит странно. Когда все в шприцах и дерьме — это тоже не правда. Оба случая — маргинальные истории. Только в первом — веселящаяся сволочь, а во втором — разложившиеся элементы. Довольно просто снимать кино про то, как папа изнасиловал сына. И назвать потом готовый продукт словом "артхаус". Для меня артхаус — чиновничье понятие. Нужное, прежде всего, чиновникам, а не авторам. Почти все, кого я знаю, к артхаусу никакого отношения не имеют. Артхаус — удел маргиналов.


А "Новая волна" разве не представляет собой группу маргиналов?

В том-то и дело, что нет. Ну, за редким исключением. Я вообще не склонен считать, что нас можно объединять в "волну" — никто из нас ни о чем не договаривался. Просто какое-то количество режиссеров захотело взглянуть на жизнь прямым взглядом. Лично я себя с артхаусом не ассоциирую. Я не рассказываю истории про маргиналов. Меня интересует человек, в милиции ли он или в библиотеке — но, прежде всего, простой человек. Если нас что-то и объединяет, то это сложившиеся обстоятельства, когда сама реальность заставила нас рассказать о ней. И как тут было не рассказать.