Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
|
13 мая 2011
Алексей Гуськов
 В этом году в главной конкурсной программе Канна рекордно много фильмов женщин-режиссеров - их четыре, и фестиваль стартовал обоймой сразу трех из них, выпущенных одной очередью в первые же полтора дня. Общее между всеми тремя только одно - в центре их внимания человек как импульсивное и злое животное, чуждое морали.
Честь открыть конкурс досталась очень неоднозначной дебютной ленте австралийской писательницы Джулии Ли Спящая красавица, в судьбе которого немалую роль сыграла сама Джейн Кэмпион. Родина фильма, кажется, никогда так много заранее не сообщает о фильме, как в случае с Австралией. Вы хоть раз видели австралийский фильм, в котором отношения героев можно без натяжек назвать "нормальными" или "обычными"? Спящая красавица в этом смысле - очень национальное кино.
Главная героиня - трепетная на вид блондинка с невинным лицом, которая позволяет мужчинам пользоваться собой даже по воле случая, не обременяя себя постоянными связями. У нее закадровая мать-алкоголичка и насущная необходимость платить за обучение в институте и жилье, которую она не может разрешить дежурными для студентов способами. Честно говоря, в безысходность материального положения человека, имеющего постоянную работу в развитой капиталической стране и живущего в квартире с сокурсниками, трудно поверить, но что мы знаем о жизни австралийских студентов?
У девушки отнюдь не внешность жертвы, характер даже с перчинкой, но очень быстро обнаруживается, что слепое подчинение чужой воле для нее - необременительная норма поведения. Фильм открывается длинной, снятой одним планом и задающей тон всей картине в буквальном смысле тошной натуралистичной сценой, в которой молодой врач в целях какого-то медицинского эксперимента за деньги истязает главную героиню зондом, вводимым в пищевод.
Самая содержательная часть фильма начинается, когда девушка устраивается в агентство, удовлетворяющее сложнососчиненные сексуальные потребности богатых стариков. Сначала она работает полуобнаженной официанткой на их званых ужинах, а затем покорно соглашается на регулярный медикаментозный сон, которым престарелые похабники пользуются по собственному усмотрению с единственным ограничением - им запрещено только проникновение.
Фильм поражает контрастом между исключительной правдоподобностью игры актеров, соблюдением мельчайших поведенческих нюансов и общим ощущением того, что в жизни ни героини, ни таких ситуаций быть не может. Впрочем, "Спящая красавица" - это не столько наблюдение, сколько, наверное, размышление о природе женской потребности в подчинении, поиск дальних границ этого естественного психологического паттерна.
Понимание положения, точка зрения из глубины материала - это, в сущности, все, что есть женского в картине. Мужчины знакомы с предметом изучения лишь поверхностно и подобную историю выдумать не смогли бы. По характеру и строгости изобразительного ряда, холодности, жестокости и эмоциональной ровности фильм кажется совершенно мужским.
В Спящей красавице нет садизма как такового, но картина постоянно заглядывает в неприглядные уголки человеческой натуры, оттеняя их напыщенной роскошью старческих увеселений и извечными нуждами молодости. Даже в условиях присущей фильму повествовательной сдержанности, единственно уместной при таком сюжете, мерзость описываемых им отношений не может не быть избыточной. Несмотря на то, что главная героиня, как ей и было обещано, не получает физических увечий, в крайних точках фильм оборачивается духовным садистских порно. Но его главная проблема даже не в этом - хоть убей, а нездоровое любопытство крепко приковывает внимание к экрану. Беда картины в том, что понять, о чем она призвана задуматься, крайне тяжело. Во всяком случае, с мужской точки зрения.
Линейная структура Спящей красавицы, исполненная последовательностью длинных сцен, взятых одним планом, не мешает ей казаться экспериментальной картиной. Следующий конкурсный фильм, Нам надо поговорить о Кевине, даже будучи составленным практически из одних флэшбэков, воспринимается как гораздо более традиционное кино. Он тоже концентрируется на естественном человеческом поведении в его неприглядных крайностях - здесь предметом изучения становится детская жестокость.
 Нам нужно поговорить о Кевине, пожалуй, лучший фильм для знакомства с режиссурой Линн Рэмзи, если оно еще не состоялось. Он же кажется лучшим для того, чтобы его и закончить - по большому счету, еще молодая шотландка снимает одно и то же патологичное кино, в котором разнообразятся только обстоятельства, люди и детали. В первом, Крысолов, один мальчик как-то спонтанно, почти случайно, утопил другого мальчика, в Морверн Каллар милейшая девушка столь же спонтанно убивает своего бойфренда, в Нам нужно поговорить о Кевине школьник расстреливает из лука своих одноклассников, им же запертых в спортзале. И во всех трех случаях зрителю предлагается пристально, в упор, рассмотривать в подробностях психологический кризис тех, кто физически или духовно теряет близких.
Тильда Суинтон - безупречная, как всегда - играет мать, почти с самого рождения сына (нежеланного, надо заметить) оказавшаяся в противостоянии с собственным ребенком не на жизнь, а на смерть. Сын мучает мать, мать искренне хочет, но не находит внутренних сил утопить детскую агрессию в своей любви. Рядом с ней пока еще терпеливый и любящий муж, добродушный тюфячок в исполнении Джона Си Райли, у которого проблем в отношениях с сыном нет (точнее, нас вынуждают так думать), и который не видит и не понимает сложностей своей жены. Расстрел одноклассников мрачным 16-летним мальчуганом размазан кровавыми пятнами по всей ленте, но его последствия мы видим с самого начала.
Красота кадра здесь какая-то неорганичная, даже некинематографичная. Она плакатная, почти геометрическая и обескураживающе постоянная. Здесь цветокорректор явно вошел в ряд определяющих для фильма фигур вместе с режиссером/сценаристом, оператором и монтажером. При этом непогрешимая визуальная гармония живет собственной жизнью, точек пересечения с сюжетом и его эмоциональной изменчивостью просто не видно. Режиссер добивается выдающейся работы актеров, но заподлицо вписать в фильм не может - на экране они так и остаются актерами. Жизнерадостный фолк на фоне невеселых эпизодов создает небесполезный контраст, но всё вместе как-то не играет. Каждый компонент картины впечатляющ сам по себе, но между ними не возникает ни единства, ни резонанса; вы вынужденно рассматриваете их по отдельности, как коктейль с расслоившимися составляющими.
С этой точки зрения перспективы Джулии Ли, если она продолжит опыты в режиссуре, выглядят более предпочтительно. Даже при некоторой оборванности с обоих концов ее рассказ воспринимается более цельным и самодостаточным.
Третья женская лента, Полисса Майвенн Ле Беско, не идет ни в какое сравнение с двумя предыдущими. Это надуманный бабский фильм, по которому плачут задворки программы "Перспективы" Московского кинофестиваля.
Картина рассказывает о буднях полицейского отделения, занимающегося пресечением жестокого обращения с детьми. В основном речь идет о педофилии во всем её неожиданном разнообразии. Манера подачи материала здесь псевдодокументальная, но её характер от этого не становится менее телесериальным. Лживо всё и насквозь, каждый участник действа, даже громадный негр-инспектор, обязан в свой черед длинно и утомительно истерить. В фильме занято недюжинное количество хороших характерных актеров, но всех их режиссер топит в гнилостно-слащавом болоте - больно смотреть. Французы, впрочем, нередко хохотали, узнавая в истории повседневную действительность. Радует только одно - худший фильм Каннского фестиваля, похоже, остался позади.
|
|
|
Версия для печати
