А обряд?
Если объяснять буквально, это его сон. И во сне он вспоминает, как в деревне хоронили Кострому. На экране – собирательный образ таких обрядов: похороны кукушки, Костромы, весенних купальных обрядов. Обряды, в которых приносится символическая жертва. Или даже не жертва - заплетаются березки, оставляется кукушкам еда – делается что-то, чтобы урожай был… чтобы ВСЕ БЫЛО ХОРОШО. 
Он вспоминает этот обряд – вроде бы обряд надежды - но интуитивно чувствует тревогу. Жизнь изменилась. Все изменилось. Этот сон – конечно, воплощение его тревоги. Как прекрасно они идут, как прекрасно поют, какое все светлое-чистое – и вдруг – раз! 
В финале фильма - конец обряда. Девушки бросают цветы, пускают люльку с куклой (с ребеночком), свечечку зажигают – и все от этой свечечки выгорает. Люлька выгорела дотла. Вся его жизнь – выгорела. Это черное уже нутро – ничего не осталось, все забрали. 
Это конец обряда – и это же результат всей его жизни… все отдал – идиот! - И не понял никто. 
Это непростая ассоциативная связь, которая требует большой работы и подготовки от зрителя. 
Сколько по времени Вы снимали Дождик?
Три года. 
Вы используете необычную технику. Расскажете о ней?
Да, все любят спрашивать про технику. Особенно студентки-режиссеры. Есть такая иллюзия, что, как только узнаешь секрет, то все сразу получится. Я сам через это прошел. Но секрет не поможет. Для меня техника – это тема. Возьмите выдающихся театральных или кинематографических режиссеров. Вот Параджанов с его крупными планами и статичными картинками – это, конечно, его техника. Его язык. И это связано напрямую с его мировоззрением и эстетическими взглядами. 
Ну, у зрителя скорее другое – есть чудо, и есть желание это чудо разгадать – как фокус...
У меня все фильмы напросвет сняты. Это появилось еще с того времени, когда я работал художником-постановщиком. Первым фильмом был 
Бескрылый гусенок Оксаны Черкасовой. Очень тяжело придумывалась технология: и перекладку*  мы пробовали, и рисовали под камерой масляными красками, и делали фоны на бумаге. И в результате мы пришли к такому изображению – напросвет. Я не мог рисовать на бумаге, на непроницаемой поверхности – мне казалось, что это противоречит самой природе светящегося экрана. Когда нарисовано на бумаге, то глаз на нее натыкается, и бумага мешает проникновению вглубь экрана. Поэтому нами придумалась просвечивающая среда – прозрачные краски, целлулоид, множество слоев, но ни один не плотный. 
Фрагмент из фильма Бескрылый гусенок, реж. Оксана Черкасова
Для меня это стало философией технологии. Что-то видоизменялось в технике, но изображение всегда делалось напросвет. 
Со вечора дождик - это многослойный рисунок на кальке, сделанный карандашами и масляной пастелью. На него накладывается фон на целлулоиде и сверху - прижимное стекло, на которое масляной краской добавляется цвет. Нарисовано все вручную, и многое делается под камерой**. Поэтому очень трудоемко. Несколько слоев, которые в каждом кадре ты двигаешь: где-то фон, где-то пятно, где-то свет отраженный. И поэтому изображение все время внутри вибрирует. 
Вы упоминали о той анимации, которая произвела на Вас впечатление в юности. Можете рассказать подробнее, назвать имена режиссеров?
Их много, и всегда есть опасность кого-то забыть. Со школьного возраста на меня югославы производили впечатление - Загреб. Вукотич, Довникович***
Хитрук, конечно - 
Бонифаций. 
Еще был такой фильм 
Пингвины**** - рисованный. Я его смотрел в первых классах школы. Это единственная советская сказка с трагическим концом. О том, как пингвины высиживали яйца. Один пошел рыбку ловить и попросил другого посторожить яйцо. А тот его уронил и подсунул вернувшемуся другу вместо яйца камень. И это на меня ошеломляющее впечатление произвело. Я рыдал – и родители даже собирались вызывать врача, потому что у меня была истерика. Я этому сильному горестному переживанию очень благодарен, поскольку горестное переживание ребенку необходимо.
После Хитрука появился 
Норштейн – 
Сказка сказок, 
Цапля и Журавль. В меньшей степени - 
Ежик в тумане. 
А дальше уже начались просмотры ВГИКа. Александр Алексеев. Каролин Лиф. Польская школа – Ежи Куча, 
Кафка Петра Думалы. Шванкмайер. Братья Квэй. Иржи Трнка со своим 
Швейком. Марк Бэйкер*****. И так по всему миру разбросаны бриллианты – можно перечислять и перечислять.