Ошибки и впрямь заметны невооруженным глазом – это и черные контуры вокруг персонажей и возникающие то здесь, то там неправильные "подложки" и другие мелкие дефекты, которые, удивительным образом, не портят впечатления, а, напротив, приятно подчеркивают аутентичность фильма, так же, как порой царапины и дефекты пленки придают особенный шарм старым кинолентам. По собственному признанию Рыбчиньского, он мог сделать фильм "чище" и почти исключить погрешности, если бы использовал иную технологию, однако, будучи экспериментатором, режиссер был озабочен не только соблюдением графической концепции, но и тем, чтобы исследовать новые способы создания кино.
В монологе-вступлении к лицензионному DVD со своим мультфильмом Рыбчиньски рассказывает, что он начинал как живописец, "но к концу 1960-х решил, что живопись мертва". "Мне хотелось движения, а не покоя, так что я занялся кинематографом. Но возникла проблема: в кино мы воспроизводим реальность – то есть то, что происходит перед камерой. А мне хотелось записать те вещи, которых в реальности не может быть, хотя мы и уверены, что эти вещи вполне реальны. Я хотел запечатлеть образы, которые существуют в наших умах, в наших снах, в нашем подсознании, в нашем воображении. Более чем 30 лет я искал новые способы съемки, которые позволили бы мне создавать убедительные экранные образы".
Результатом этих поисков стал не один десяток работ, выполненных в разных жанрах и техниках:
Суп,
5/4,
Оркестр,
Keep your eye on me,
музыкальный клип на песню Imagine,
Ступени и др. Однако ни одна из них не получила такой славы, как
Танго. Отчасти причиной тому стала премия "Оскар", которая и вообще, и, особенно, в те времени довольно редко попадала в неамериканские руки*.
Академики всегда испытывали слабость к кинофокусам и разного рода техническим ухищрениям. Однако и сейчас, по прошествии 30 лет, несмотря на разнообразные компьютерные революции, позволяющие вытворять на экране куда более сложные вещи, фильм ничуть не утратил своей актуальности. Он по-прежнему остается в анимационных топах и по-прежнему поражает каждого, кто видит его впервые. И это позволяет говорить о
Танго как о чем-то большем, чем просто формальная шутка.
Конечно, поиск глубокого потаенного смысла в подобного рода работах – занятие скользкое и сомнительное. И все же заложенный в основу фильма парадокс, когда набившиеся в комнату люди занимаются своими интимными делами, сохраняя при этом ощущение полной изоляции, без особых натяжек можно счесть гиперболической метафорой современного мироустройства. Каким бы ни задумывал Рыбчиньский свое
Танго, фильм получился и про перенаселенные города с их подвижными людскими потоками, в которых каждый прокладывает свой маршрут, и про интернет-пространство с его странным сочетанием одиночества и публичности, и про автоматизм жизни человека, который изо дня в день повторяет одни и те же привычные движения. И даже вообще про все современное бытие, проходящее скомкано, прилюдно, быстро, и как-то даже не всегда похожее на настоящую жизнь… Скорее уж на неуклюжее коллективное танго из этого польского мультфильма.
Версия для печати
