Помимо человека в истории его волнует, как ни странно, сакральный смысл искусства. В этом он даже не индивид эпохи модерна, а самый настоящий модернист в узком смысле слова. Художник, сформированный первой половиной прошлого века, вполне согласный с ужасом Теодора Адорно, восклицавшего, что после Аушвица искусство в прежнем виде невозможно. Художник, вспомнивший того же Бодлера, чтобы излечиться от излишнего пафоса. В Банде аутсайдеров учительница английского языка пишет на доске "classic = modern" и "поясняет" это странное уравнение цитатой из Томаса Стернза Элиота: "Все новое уже по определению классика". Ирония всегда спасала Годара, хотя каждую свою индивидуальную революцию он переживал с болью и гневом. Иногда боль становилась физической – как после автокатастрофы 1970 года. Чаще это было страдание художника, которое никогда не свободно от кривляния с обыденной точки зрения и всегда раздражает толпу. Независимо от своей искренности, которая вообще-то никого не касается, Годар так и остался творцом, в чьем исполнении миссия не может быть пародией.

Творец этот, безусловно, пестует свою индивидуальность. Любые группы и объединения нужны ему, как оправа. Любой декларативный отказ от авторства (а такое тоже было, и было вполне смешно) – поза, обусловленная давлением истории. Индивидуализм – цена, которую модерн платит за отказ от воспроизводства традиции и выбор в пользу рациональности. Историей своих отказов, вылившихся в гармоничный и завораживающий фильм Социализм 2010 года, Годар также сумел доказать, что творчество – это борьба. Если не с миром, то с собой. Умные и прагматичные смеются, что борьба с собой – это, дескать, следствие того, что мир перестал тебя замечать. Грубо говоря: "Кому ты нужен, художник?" Они для того и существуют, чтобы это делать. Кого-то же надо старательно игнорировать, а на самом деле – воспитывать, стойко снося насмешки.




В свой краткий период слияния с "новой волной", Годар писал: "Современный писатель знает, что существовали такие авторы, как Мольер или Шекспир. Мы – первые кинематографисты, которые знают о существовании Дэвида Гриффита. Когда Карне, Деллюк и Клер делали свои первые фильмы, еще не было исторической и критической традиции". Что бы ни говорили поклонники конечного результата, кино – это сознающее себя становление, расширяющаяся вселенная мысли. Модерн еще не кончился. И дело не только в Годаре, который продолжает курить свои несносные сигареты.