Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
18 мая 2010
Алексей Гуськов
Больше всего хочется написать про взрывной фильм Сarancho аргентинца Пабло Траперо (программа "Особый взгляд"), но поскольку хронически не удается избавиться от восклицательных знаков в оценке, пусть немного подождет. А пока кратко суммирую впечатления по французским фильмам, про которые сказать вроде бы надо, но времени на полноценную рецензию нет и уже не будет.
О людях и богах, Ксавье Бовуа
Французский кусок пирога в основной конкурсной программе не только самый большой, но и самый пресный. Очередной образчик, О людях и богах, показывает моральные мучения десятка французских монахов-католиков, чье мирное аграрно-псаломное существование в неназванной арабской экс-колонии нарушается злобными террористами. Последние только что как баранов перерезали хорватских рабочих, ваявших что-то технологичное по соседству, а теперь приходят с "калашами" в монастырь, чтобы принести своих простреленных в паре мест активистов, забрать медикаменты и процитировать Коран. Самая сильная сцена: монахи, обнявшись, поют молитву под нарастающий рокот вертолётных лопастей. Для режиссера Ксавье Бовуа, похоже, кино закончилось начиная с фильма На последнем дыхании – убери из картины цвет, и получится классическое "папино кино". Тем удивительнее, что в смысловом отношении фильм можно назвать даже новаторским: французские монахи добрые, хорошие, всем помогают и всех понимают, успешно побеждают свои слабости, и после долгих колебаний все поголовно решают, что уезжать ни в коем случае нельзя. Бог с ней, с угрозой для жизни - погибнут соседние деревни, которые только на монастыре и держатся. Арабы же в ленте – экстремистские животные, падкие до халявы и кровушки. Не знаю, как на это отреагирует французская пресса; зал аплодировал.
Копия верна, Аббас Киаростами
На удивление, фильм не настолько ужасающе скучный, насколько это выглядело по предваряющей фестиваль информации. Тем не менее, это еще одна очень средняя картина из французского легиона в главном конкурсе. Первые минут 20 Киаростами повторяет Вкус вишни: герои Уильяма Шимелла (английский писатель, приехавший в Италию на промоушен своей умной книги) и Жюльет Бинош (француженка, живущая в Италии, одинокая мать и поклонница вышеозначенного писателя) едут на машине и разговаривают, пока камера выписывает между их лицами бесхитростную "восьмерку". Коренное отличие от некогда победившего здесь Вкуса вишни состоит в том, что над разговором не висит валун суицидальной боли, и какая-либо интрига полностью отсутствует. За время езды соседи по обе руки от меня ушли в глубокий сон. Затем становится немного веселее, даже соседи проснулись: герои перемещают разговор в кофейню, одинокая мать немного расслабляется и проявляет свою истерическую натуру. Заумной болтовни становится меньше, она потихоньку вымещается нездоровыми фантазиями героини Бинош. Хозяйка кофейни – старая итальянка – пуляет мудрыми шутками, как исправное артиллерийское орудие: "Мужик должен любить свою работу – это нормально. Пока они работают, мы можем жить своей жизнью". Бинош, как любая большая актриса, значительное время находящаяся один на один с камерой, завораживающе переигрывает. Киаростами же остается надеяться только на смену политического курса и возможность возвращения к родным, кхм, вишням. По окончании фильма в первый раз здесь услышал, как зрители кричат "бу!".
Социализм, Жан-Люк Годар
Годар, определенный в программу "Особый взгляд", в последний момент благоразумно передумал приезжать на Круазетт. Ручеек разочарованных потек из зала уже через пять минут после начала фильма. При этом, чтобы попасть на сеанс, нужно было встать в очередь на входе минимум за полчаса. В фильме говорят на французском, английском, немецком и русском, авторские английские субтитры при этом сообщают (если вообще появляются) черт знает что. По Средиземному и Черному морю курсирует лайнер, заходит в портовые города. Сюжета нет, диалогов, в сущности, тоже – какие-то обрывки старчески обозленной речи. В Одессе в кадре на секунду появляется та самая лестница. В одной сцене со взвинченной русскоязычной девушкой слева и справа от нее поставлены гигантские матрешки по колено высотой. Внешние планы корабля и городов не лишены бессмысленной красоты, но обязательно загажены звуком фонящего на сильном ветру микрофона. Внутренние планы – злонамеренный лоу-фай: картинка в огромных пикселях, слепящие сполохи цветных шумов, ревущая от перегрузки звуковая дорожка. Изображение может спонтанно покрываться цифровыми артефактами, может пропасть звук или громко пропищать какой-то технологический сигнал. Все это издевательство над зрительскими рецепторами прерывается крупными титрами вроде "QUO VADIS EUROPA". Какая-то негритянка сообщает, облокотясь на поручни, морю: "Бедная Европа, поврежденная страданиями, униженная свободой!" Встречаются смешные сцены: девушка, прислонившись к опорному столбу бензоколонки, читает Бальзака (обложки книг в кадре – явление частое). Подъезжает машина, голос с немецким акцентом настойчиво выспрашивает правильную дорогу. Чтица, не отрываясь от книги, нехотя произносит: "Валите захватывать другую страну, немчура". В целом – непотребное кино, я продержался лишь час. Дистрибьютор уже выпустил фильм на VOD, кинопрокат не ожидается.
Человек кричал, Махамат Салех-Харун
Старый негр, бывший пловец, чемпион Центральной Африки по кличке Чемпион (забавно, но героя Китано дружественный коп звал так же) отправляет сына на гражданскую войну, чтобы сохранить собственное рабочее место в шезлонге у гостиничного бассейна. Несмотря на Чад в фоне и негров за камерой и перед ней, это тоже французское кино, тоже в главном конкурсе. Зачем Канн пестует бесталанного Салех-Харуна – загадка. Антон Долин в разговоре предположил, что чадцу хоть какие-нибудь премии, да дадут – экзотика всё-таки.
|
|
|
Версия для печати
