Слово очень хорошо "проходит" по телевизору, а в моих Историях много говорят. Но о чем говорят? О вещах, которые нужно показывать со всей роскошью изображения, со всей его точностью. Об изяществе, например, хрупкости, гладкости колена, которые надо сделать ощутимыми, чтобы понять всю его привлекательность для рассказчика.
Однако лучший в мире телеэкран довольно-таки неважно передает подобные характеристики. Словом, матовость телевизора скрадывает не только эффекты света, особенного в определенные час и время года, но и ощущения теплого и холодного, сухого или влажного, удушливого или воздушного - то, что способно вызвать в памяти изображение, чистое или поддержанное звуком.

В вестерне перемещение в катодную трубку может подчеркнуть, упрочить рисунок и вывести на поверхность его основные линии, слишком часто замаскированные лаком ремесленной отделки. Но у меня оригинальность, если она есть, кроется в верности передачи. К тому же, разве телевидение более интимно, как говорят, чем кино? Не уверен. Даже в одиночку перед своим телевизором вы чувствуете себя менее изолированным от мира, чем в анонимной толпе зала. Вы с гораздо большим трудом предаетесь иллюзии проникновения в вымышленный мир, показываемый вам. Вы не в экране, а перед ним, как перед сценой театра.

Высказав это, допускаю, что реакции публики, даже одобрительные, слегка нарушают течение моих фильмов, которые я мечтаю согласовать с особой чувствительностью каждого зрителя - более, чем с коллективным сознанием зала.