Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
21 февраля 2010
Иван Денисов
 Среди клише, регулярно используемых для характеристики жанров, есть и выражение "парижская лёгкость". Его традиционно применяют к французским комедиям, которые все любят, но к которым мало кто относится всерьёз. Нет, губить замечательные работы Жерара Ури или Кристиана Жака излишне академичным подходом ни в коем случае не стоит, но не следует и обделять восхищением великих и тяготевших к комедийному жанру мастеров.
Очень часто воплощением галльской игривости называют Рене Клера. Ничего против него не имею, но соглашусь с киноведом Жаком Лурселлем - гораздо более интересным кинематографистом кажется Александр Жорж Гитри. Для краткости – Саша Гитри. Лурселль вообще называет Гитри едва ли не лучшим французским режиссёром звуковой эпохи. Смелое утверждение, с которым не обязательно соглашаться, но которое можно убедительно обосновать. Ещё в 50-е мсье Саша стал примиряющей фигурой, его кинематограф превозносили критики "Кайе дю синема" и те, кто идеалы "Кайе" проклинал страшными словами. При этом факты биографии как творческой, так и личной, не всегда располагали Гитри к изысканным комедиям и не всегда указывали на его будущую роль мэтра французского кино. Но лучше по порядку.
"Баловень Парижа" родился довольно далеко от Франции. Точнее, в России, в Санкт-Петербурге 21 февраля 1885 года. Именно там блистал получивший ангажемент в России актёр Люсьен Гитри, отец нашего героя. Крёстным отцом Гитри-младшего стал тоже знаменитый человек, хотя и не особенно культурный. Я имею в виду императора Александра III. Отсюда и имя, превратившееся со временем в "Саша". Детство актёрского сына проходило бурно, так родители развелись и поделить юного Александра никак не могли. Папа Люсьен даже похищал Сашу у матери и вывозил с собой в полюбившуюся Россию. В такой обстановке воспитать усидчивость трудно, поэтому когда пришла пора отдавать Гитри в пансион, то выяснилось, что академических успехов от него ждать не стоит. Как и примерного поведения. Да и о каком пансионе со скучными учителями может идти речь, когда в гостях у Люсьена постоянно собирались красивые актрисы и самые остроумные люди Франции рубежа веков. От одного вечера с писателями и драматургами Жюлем Ренаром и Эдмоном Ростаном проку было больше, чем от года унылой учёбы. Так что, едва достигнув сознательного возраста, Гитри устремился покорять сцену.
Сыну Люсьена Гитри произвести впечатление на публику было очень тяжело. Сравнения и всегда в пользу отца тяготили начинающего актёра и мешали ему работать. С отцом отношения тоже стали портиться, хотя в основном по далёким от творчества причинам: если внимание публики молодой актёр привлечь к себе не мог, то внимание симпатичных партнёрш – запросто. Когда Саша взял в привычку уводить девушек у родителя, то разразился грандиозный скандал, в результате которого отец и сын долгое время вообще не разговаривали.
Между тем Саша зашёл на цель с другой стороны. Раз не всё получается с актёрской игрой, то почему бы не вспомнить общение с тем же Ростаном и не попробовать себя в драматургии? Гитри попробовал - и вскоре стал успешным комедиографом. Пьесы 10-20-х годов сделали его знаменитостью рангом не ниже отца. Состоялось и их примирение - более того, Люсьен с блеском сыграл в нескольких пьесах сына. Теперь Саша мог объявить: "Фамилия моя была известна. Я прославил своё имя". Но пусть театр и оставался особой любовью Гитри, нам интереснее его кинокарьера.
В немом кино Саша с его любовью к продолжительным и искрящимся остроумием диалогам места себе не видел. Был документальный фильм 1915 года Наши, но интерес к новому виду искусства появился у Гитри только в 30-е. В 1935 появился Пастер, а в 1936 – знаменитый Роман шулера. На основе своей повести Гитри снял замечательную комедию о ловком мошеннике, который после серии приключений становится на путь исправления. Роман можно считать самым показательным из фильмов нашего героя. Гитри прославляет жизнь и удовольствия, которые она предлагает – и он делает это вполне в духе афоризма Уайлда ("Жизнь – слишком важная вещь, чтобы относиться к ней серьёзно"). Цинизм в обращении с условностями, моралью и приличиями при этом не переходит в гротескную мизантропию, а лёгкость в настроении фильма передаётся на игру Гитри с кинематографической формой. Он не скован необходимостью следовать правилам "киношедевра", он просто наслаждается возможностями кино, экспериментами с изображением и скоростью проекции. Между прочим, кроме главного героя в фильме никто не говорит ни слова. И виртуозный "монолог длиною в фильм" подаётся исполнителем главной роли (кто ещё не догадался – самим Гитри) с таким же блеском, с каким Гитри-постановщик обращается с кинематографическими изысками. В одном из эпизодов стремительно меняющий личины шулер многозначительно подмигивает зрителям: если вы со мной, то наслаждайтесь, если нет – то не относитесь к увиденному чересчур серьёзно. Критикам 30-х подмигивание не понравилось, ничего особенно хорошего они не писали. А вот зрители и коллеги Гитри были очень довольны. Его американский "брат по цеху" Орсон Уэллс признался, что создавал Гражданина Кейна под влиянием Романа шулера. (Не удержусь от признания, страшного для проамерикански настроенного обозревателя: лично мне фильм Гитри нравится больше). Сегодня же Роман можно считать одним из самых значительных и повлиявших на мировое кино французских фильмов.
Во второй половине 30-х Гитри в основном переносил на экран свои пьесы. Критика ворчала, но фильмы были просто чудесные. Мой отец был прав, Новое завещание, Давай помечтаем (все – 1936 год), Дезире (1937), Кадриль (1938) - комедии об адюльтерах, ветрениках и ветреницах, полные блестящих диалогов и украшенные незабываемыми актёрскими работами. От театральной статичности картины спасает прежде всего мастерская режиссура Гитри, который получает удовольствие от работы и передаёт его зрителям. Например, длиннющий монолог в телефонную трубку из фильма Давай помечтаем разыгран Гитри-актёром и поставлен Гитри-режиссёром так, что ловишь каждое слово и каждую реплику хочется выучить наизусть. Хлёстких и афористичных фраз достаточно в каждом из этих фильмов. "У нас больше чем вся жизнь впереди – у нас целых два дня" - говорит персонаж картины Давай помечтаем. А подробный рассказ героя фильма Мой отец был прав о том, почему хорошо быть старым и одиноким, должны услышать и взять на вооружение все циники (как и диалоги о бессмысленности супружеской верности из Нового завещания). Конечно, солирует во всех этих картинах сам Гитри, но рядом с ним немало замечательных актёров и актрис. Например, великий Рэмю в роли туповатого обманутого мужа из Давай помечтаем. Но Гитри не был бы собой, если бы не окружил себя чудесными женщинами. Во всех фильмах снялась тогдашняя спутница жизни Саши, очаровательная Жаклин Делюбак. Может, великой игры она и не показывала, зато подтверждала истину – красивая женщина в кадре никогда не вредит фильму. Сочетанием же внешности и таланта впечатляли Габи Морлэй (хотя бы в роли неверной прелестницы из Кадрили) и несравненная Арлетти (её служанка из Дезире заставит любого понять притягательность понятия "французская горничная"). Поэтому изящество и мастерство, присущее этим картинам Гитри, позволяют причислить каждую из них к высоким достижениям французского кино. Сам он отмахивался от критиков, говоря: "Легкомыслие – первый шаг к мудрости". А вот, например, Жак Лурселль позже напишет о фильмах Гитри так: "Его фильмы, если можно так выразиться, произрастают изнутри кинематографа. Они происходят не от смехотворных усилий "создать кино". Они размещены в самом источнике, рождающем на свет счастье кинематографической выразительности… Весёлый пессимизм Гитри, унаследованный им от великой традиции французского искусства, не доверяет людям, морали и обществу, которым достаётся один лишь сарказм, - и безгранично доверяет жизни".
3 страницы
1 2 3  
|
|
|
|
Версия для печати
