Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
6 декабря 2009
Иван Денисов
Отвлечёмся от Цуруты и вспомним социально-культурные особенности Японии 60-х, приведшие к такой популярности "якудза эйга" вообще и "нинкйо" в частности. 60-е известны сочетанием идеализма с желанием отринуть все устаревшие традиции (которые в Японии к тому же ассоциировались с национальным унижением – поражением во Второй Мировой). Хотя в кино Страны Восходящего Солнца роль по низвержению анахронизмов взяла было на себя Новая Волна, но более интересными и показательными были процессы, происходившие в жанровом кино. Фильмы "Никкацу" конца 50-х показали, как студийные и внешне коммерческие ленты могут служить для выражения главенствующих настроений и быть основой для авторского самовыражения даже в большей степени, чем кино престижное и элитарное. Поэтому приток талантов на студии и в жанровое кино сделал возможным качественный прорыв в японском кинематографе той поры.
 Новации в области формы были одним ярким свидетельством того, что жанровые фильмы 60-х смели границы между серьёзным и развлекательным кино. Отражение общественных настроений и интересов – другим. Например, идеальными героями экшн-фильмов долгое время считались самураи. Но к 60-м они уже воспринимались в полевевшем обществе в основном как слуги власти, слепо выполняющие любые прихоти хозяев – в это время самураи казались предшественниками фашистского аппарата подавления, а заодно врагами трудового народа, крестьян и инакомыслящих. Критические и реалистические фильмы Тадаши Имаи или Эйичи Кудо развенчивали былые мифы о неземном благородстве самураев и чистоте самурайского кодекса. А вот "люди 893" (собственно, "якудза") стали воплощать заступников простых людей и "самураями для бедных" в лучшем смысле этого выражения. По идее, ранние якудза действительно заслуживали романтизации. Изначально это и были одиночки, помогавшие крестьянам отбиваться от обнаглевших самураев и зарабатывавшие на жизнь игрой или мелкой торговлей. Даже пресловутым наказанием с отрезанием себе мизинца в те годы карались прежде всего те, кто осмелился обидеть простого человека. Но со временем якудза стали объединяться и превращаться в обычную уголовщину. В якудза 20 века, особенно, второй его половины благородства точно не сыщешь. Поэтому действие большинства "нинкйо" происходит в 19 или первой половине 20 века и посвящено столкновению якудза, следующим лучшим правилам прошлого, и "коммерческим" якудза, готовым на любые преступления. В этом сюжетном ходе многие зрителя видели ещё и разоблачение капиталистических излишеств. По словам мэтра Киндзи Фукасаку, "для бунтующих студентов, рабочих и посетителей кинотеатров фильмы о якудза стали своего рода эмоциональной разрядкой". С другой стороны, правоконсервативные зрители находили "нинкйо" полезным противодействием новым леворадикальным тенденциям. Консерваторы не приветствовали изменения в самурайском кино и видели именно в "нинкйо" прославления славных традиций прошлого Японии в противовес западным влияниям. Вот такое интересное соединение вроде бы несоединимого, которое сделало жанр коммерчески беспроигрышным. При этом киноманы левых взглядов готовы были закрыть глаза на то, что якудза 60-х вовсю участвовали в борьбе с коммунистическими движениями, а правых – что кичащиеся своим национализмом якудза после войны развивались на деньги американских оккупационных войск (для американцев такое вложение капитала казалось достойным противостоянием "красной угрозе" в Японии). И не следует забывать, что сами якудза были заинтересованы в создании своего благообразного имиджа. Тем более, что многие студии были тесно связаны с организованной преступностью, а ведущий продюсер "Тоэй" Кодзи Шундо был настолько дружен с якудза, что многие коллеги подозревали за ним самим преступное прошлое.
Популярность "нинкйо" была столь велика, что ведущие студии всячески старались отметиться в поджанре. На "Никкацу" появилась серия Символ мужчины с Хидеки Такахаши, на "Дайэй" - Молодой босс с Райзо Итикавой. Но благодаря Шундо центром "нинкйо" стала "Тоэй". Основными звёздами жанра стали Дзюнко Фудзи, Кен Такакура и, разумеется, Цурута. Пусть его актёрский диапазон был поуже, чем у Фудзи или Такакуры, но для создания образов якудза-джентльменов он был идеален: всегда одинокий меланхоличный герой, очаровывающий женщин и беспощадный к врагам.
Обычно сюжеты "нинкйо" следуют общей схеме: положительный якудза сталкивается с нечистыми на руку якудза в своём клане или клане конкурентов, пытается напомнить врагам о кодексе чести, но после множества совершённых врагами злодеяний в одиночку отправляется отомстить им. По ходу сюжета герой (в случае с Фудзи – героиня) вынужден отказаться от возможностей найти счастье с любимым человеком или уйти из преступного мира, поскольку долг якудза всегда оказывается превыше всего. Цурута неизменно был хорош, играя таких героев, и придраться к его пусть не слишком разнообразным ролям с технической точки зрения не получится.
Многое, конечно, зависело от режиссёров. Заданная схема "нинкйо" могла в равной степени оказаться вызовом, ловушкой или возможностью для постановщика показать свой профессионализм в рамках жанра. На ловушках, когда режиссёр просто повторяет привычные шаблоны, я не буду останавливаться (хотя Цурута не раз играл в подобных картинах – например, у Масахиро Макино). Посмотрим на более интересные примеры.
Кто совершенно точно воспринимал устоявшиеся каноны "нинкйо" как вызов, так это Тай Като. Для него жанровые схемы были поводом использовать собственные творческие находки (вроде нижних углов съёмки, превращавших героев в почти мистические фигуры, которые возвышаются над всеми злодеяниями и пороками) и заострять внимание на темах, не слишком интересовавших менее талантливых постановщиков. Давая зрителю насладиться эффектным действием и мелодраматическими поворотами сюжета, Като находил возможности подчеркнуть обречённость своих персонажей-якудза на вечное одиночество и невозможность вернуться к спокойной жизни. Режиссёр всегда старался и обозначить личные трагедии связанных с якудза женщин, что обычно оставалось за кадром в потоке "нинкйо".
Настоящий Японский Оригинал Като отличался ещё и обязательным для великого человека тяжёлым характером. Он стал легендой в конце 40-х, когда работал ассистентом у Куросавы. Легендой из-за попросту немыслимого по меркам времени поведения. Като сразу возненавидел знаменитого режиссёра и не особенно старался скрывать свои чувства: опаздывал на съёмки, держался от Куросавы на почтительном расстоянии, чтобы любимец кинокритики вынужден был кричать при общении со своим нахальным ассистентом, а когда дело доходило до непосредственных контактов, то Като обдавал Куросаву то презрением, то дымом из постоянной трубки, а чаще всего - и тем, и другим. Такие вот выходки нимало не повредили карьере одного из лучших жанровых режиссёров мира, поэтому в 50-60-е Като с успехом переключился на собственные постановки, хотя характер его ничуть не улучшился. Муниципальные власти до сих пор с ужасом произносят его имя, вспоминая, как для правильной установки камер Като приказывал пробивать дыры в асфальтовом покрытии и не реагировал ни на какие увещевания чиновников. Столкновение Като и Цуруты на съёмочной площадке непременно должно было высечь искры. Что и произошло. В самый разгар работы над фильмом Кровь мести (1965) режиссёр измотал актёра непрестанным повторением одних и тех же сцен до полного (по мнению Като) совершенства. Цурута требовал пояснений, но слышал только "Извините, мне не нравится ваша игра". Взбешённый Цурута самовольно ушёл было с фильма, и только миротворческие ухищрения продюсеров смогли восстановить относительно спокойную обстановку и вернуть звезду на площадку. Думаю, вы уже догадались, что получившийся фильм стал шедевром, образцом "нинкйо" и событием 1965 года. В истории о войне кланов якудза и любви благородного Асадзиро (Цурута) и очаровательной проститутки Хацуэ (Дзюнко Фудзи) Като снова блеснул фирменными приёмами, умело свёл воедино романтическую и криминальную линию, представив зрителям поэтический экшн о трагедии благородного якудза и его возлюбленной. Тай-сан точно распорядился и имиджем Цуруты, обратив не самый широкий диапазон актёра на пользу фильма и превратив Кодзи-сана в эталонного стоического героя "нинкйо". Естественно, их сотрудничество продолжилось, хотя лучшим из совместных проектов остаётся Кровь мести.
Косаку Ямашита, на мой взгляд, пример сильного профессионала, а не выдающегося режиссёра. Но и это неплохо. Добротные "нинкйо" Ямашиты не отличаются индивидуальным почерком того же Като, но и не утомляют однообразием, как работы упоминавшихся Макино или Саэки. Он часто снимал Цуруту, и пиком их сотрудничества стал фильм 1968 года Игорный зал – босс игроков (из популярной "нинкйо" серии Игорный зал). Вновь история о столкновении чести и низости в мире якудза, долга и личных эмоций, но исполненная столь мастеровито, что знаменитый Юкио Мисима сравнил фильм с древнегреческими трагедиями, а критик Марк Шиллинг, особо отмечая заслугу в успехе фильма именно Цуруты, писал: "Здесь блистает лучший из киногангстеров – Кодзи Цурута".
Я бы упомянул и сотрудничество Цуруты с Норифуми Сузуки. Анархист-визуалист Сузуки мог бы конкурировать с Ишии и Като как один из ведущих режиссёров "Тоэй", если бы не его чрезмерное и не всегда оправданное желание ставить развлечение и зрелищность выше смысла (до умения Ишии находить между всем этим баланс Сузуки так и не дотянул). Это заметно и по его сценариям, и по режиссёрским работам. Из сделанного им вместе с Цурутой мне больше всего нравится Красный пион 2 (1968). В саге из восьми частей о женщине-якудза по кличке "Красный пион" солировала Дзюнко Фудзи, а Цурута или Такакура обычно составляли с ней дуэт. Сузуки как всегда сосредоточился на красоте ведущей актрисы (и его за это можно только похвалить), поэтому Цурута явно оттеснён на второй план ослепительной Фудзи, яркими визуальными находками режиссёра и многочисленными дуэлями, но отметиться в участием в эффектных работах Сузуки было полезно для любого актёра.
 Во второй половине 60-х Цурута снялся в огромном количестве "нинкйо". Постоянное участие в сериалах Игорный зал и Игрок, появление в не менее популярных сериях Красный пион, Обязательства братства. К тому же Цурута успешно записывал альбомы – публика на ура воспринимала его вокальные опыты. Фраза из одной его песни "Вы считаете меня всего лишь старомодным" стала крылатой. Актёр давал немало интервью, неизменно превознося дух "нинкйо": "Это моральная философия, следовать которой должны все. Думай о других, выполняй свой долг, держи обещания и уважай старших. Учись видеть разницу между добром и злом и никогда не обманывай". А между тем времена менялись, и мир "нинкйо" затрещал по швам. Иллюзии и идеализм 60-х рушились, готовясь похоронить под своими обломками Новую Волну с одной стороны и представления о "якудза эйга" с другой. После превращения прекраснодушных бунтарей-студентов в банды истребляющих друг друга убийц никто не верил в очарование революции. После изгнания Сейдзуна Сузуки с "Никкацу" рухнул миф об этой студии, как о самой демократичной и свободной. Психосексуальные опусы Кодзи Вакамацу устрашили зрителей как кривое зеркало экспериментов Новой Волны. В таких условиях уже никто не верил в благородных якудза. Изменения в трактовке мира "людей 893" наметились на той же "Никкацу" (фильмы с Тецуя Ватари вроде серии Гангстер VIP), но во главе жанровой революции на сей раз оказалась "Тоэй" и великий режиссёр Киндзи Фукасаку.
Пути Цуруты и Фукасаку уже пересекались в начале 60-х. Например, в фильме Киндзи-сана Гордый вызов (1962) Цурута сыграл репортёра-коммуниста, который раскрывает заговор ЦРУ и японского правительства по торговле оружием. В Банде против служителей закона (1962, опять же из серии Банда) актёр отметился ролью бывшего якудза, который неожиданно объединяется с полицией для борьбы с зарвавшимися преступниками. Цурута и в дальнейшем продолжал сниматься у Фукасаку, но переломным для "якудза эйга" стало их сотрудничество над лентами Босс оргпреступности Японии (1969, фильм стал началом серии) и Сочувствие к неудачнику (1971, девятая часть киносериала Игрок). Фукасаку объяснял приглашение Цуруты в эти работы так: "Он казался мне идеальным для героя, отставшего от времени, словно замороженного в прошлом[/i]. В Боссе Цурута играет привычную по "нинкйо" роль во всех отношениях достойного якудза Цукамото, который пытается следовать нормам кодекса чести. Но перед нами не идиллические 20-30-е, а современная Япония, где влияние набирают корпоративные якудза при поддержке бизнеса и политиков патриотического толка. Благородство и честность в этом мире обречены не просто на одиночество, а на верное поражение. Фукасаку к тому же сменил привычный плавный ритм "нинкйо" на более резкий, а изысканное изображение на жестокую полудокументальную стилистику. На место былой изощрённой хореографии фехтовальных поединков пришла брутальность уличных стычек и перестрелок. Так режиссёр начал реформирование жанра и его переход от "нинкйо" к "дзицуроку" (жёсткие и реалистичные криминальные ленты). Цурута же своим присутствием помог коммерческому успеху фильма и обозначил переход от устаревавших канонов "якудза эйга" к чему-то новому и оригинальному.
|
|
|
Версия для печати
