Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
|
29 ноября 2009
Владислав Шувалов
Бартон Финк, 1991
(сборы 6,2 млн. долл. при бюджете 9,0 млн. долл.)
Нью-йоркский драматург получает приглашение поработать в кино и прибывает в солнечный Лос-Анджелес. В собирательном образе приторможенного хроника, подряженного на сценарий бойцовского фильма, угадывались черты многих "апостолов" - от Уильяма Фолкнера до Вуди Аллена. Используя атрибутику Данте, территория дешевого лос-анджелевского отеля, которую обживал постоялец Бартон Финк, оказывалась "чистилищем" ("раем" представал культурный и интеллектуальный Бродвей, "адом" – спесивый и порочный Голливуд). В гостиничном чистилище Финка одолевали кошмары, достойные фантазии Сэма Рэйми, крестного отца Джоэла в мире кино. Однако изощренное мастерство авторов в создании клаустрофобической атмосферы заслуживало сравнений с деятелями иного уровня. Номер Финка наполнялся тенями "священных чудовищ": Стэнли Кубрика, некогда населившего пустой горный отель призраками, напугавшими до чертиков самого Стивена Кинга (Сияние /1980/), и Романа Полански, закрывшего в лондонской квартире белокурую красотку, с садистским упоением наблюдая ее деградацию (Отвращение /1965/). Коэны выворачивают мир наизнанку и тщательно изучают его, вбивая в подкорку зрителя бессмысленные, но жуткие образы, вызывающие дискомфорт при одном воспоминании о комаре-кровопийце или самопроизвольно отклеивающихся обоях в комнате Финка.
Галлюцинаторный морок был разбавлен политической сатирой. Фабрика по выращиванию грез представала без лоска как паноптикум эгоцентричных психов. Попав сюда художник, скорее, сгинет, чем сумеет себя сохранить. Коэны зло посмеиваются над повадками небожителей, представляя обитель национального кино в таких образах, которые открылись бы посетителю кафкианского Замка. Голливудский успех – это исход игры в "русскую рулетку", алгоритм которой не подлежит расчету. Игрок ныряет в плавильный котел без гарантии на выживание – выплывают счастливчики, то ли с помощью небесных сил, то ли заручившись поддержкой нечистого.
Бартон Финк продолжил ряд шедевральных кинорефлексий о муках творчества Презрение /1963/, реж. Ж.-Л.Годар, Восемь с половиной /1963/, реж.Ф.Феллини, Американская ночь /1973/, реж. Ф.Трюффо). Хотя самим Коэнам, наверное, понравилось бы сравнение их гротескной притчи с феерической поэмой из жизни насекомых Микрокосмос /1996/, каждая особь которой представала в своем гипертрофированном величии и индивидуальной неотразимости.
Бартон Финк выиграл три главных награды Каннского кинофестиваля (лучший фильм, лучший режиссер и лучший актер), что само по себе было рекордом. Страницы каннской летописи зафиксировали последний в ХХ веке рывок американского кино. Три года подряд американцы срывали с пальмового дерева "золотые ветки": Секс, ложь и видео /1989/, реж. С.Содерберг, Дикие сердцем /1990/, реж. Д.Линч, Бартон Финк /1991/.
Чуть позже в кино развернулись братья Вайнштайн, чья компания "Мирамакс", специализирующаяся на т.н. "независимом киноЭ, сделала почти невозможное, ворвавшись на поле самых высоких ставок, и заставив потесниться мейджоров. Победа кинематографического lowstream'a завершилась фурором шедевра Квентина Тарантино Криминальное чтиво /1994/, чье пришествие означало, что как бы эстеты ни честили заокеанское кино, США остается главной кинодержавой мира.
Зицпредседатель (Доверенное лицо Хадсакера), 1994
(сборы 2,8 млн. долл. при бюджете 25,0 млн. долл.)
 После европейского триумфа братья К. привлекли к себе повышенный интерес на родине, несмотря на то, что Бартон Финк был прокатан компанией "20 век Фокс" из рук вон плохо, отработав лишь две третьих и без того не шибко большого бюджета. Причина провала объяснялась тем, что массовый американец не любит интеллектуальных страшилок. Вероятно, руководствуясь подобным выводом, Коэны в своей новой работе пошли от противного и заменили полярность узловых моментов: кошмарные галлюцинации на простецкие сантименты, а мнимую интеллектуальность на нарочитую придурковатость "screwball comedy".
В основу истории о мелком клерке, сдуру попавшим в председатели совета директоров крупной корпорации угадывалась история самих Коэнов, "по случайности" оказавшихся на самом верху мировой киноиерархии. Можно вспомнить, как они без куража, даже с ленцой, отреагировали на победу в Канне, чем охладили публичную истерику Ларса фон Трира, раздосадованного потерей "пальмы" за действительно мощный фильм Европа /1991/ и высказавшего ряд обидных реплик в адрес заокеанских победителей.
Европейская синекура обернулась предложением бюджета, какой Коэны доселе не знавали – 25 млн. долл. Это был первый и последний опыт сотрудничества дуэта со студией "Сильвер Пикчерз", на рубеже 80/90-х ковавшей золото из подножного корма (франшизы Крепкий орешек, Хищник, Смертельное оружие). Джоэл Сильвер был поклонником кино братьев и предоставил тандему полную творческую свободу, реализуя которую Коэны презрели ряд коммерческих решений, включая отказ в роли главного дуралея Тому Крузу в пользу Тима Роббинса. Фильм принес жалкую выручку, подтвердив, что ни Голливуд, ни Коэны пока не готовы к взаимности.
Стилизаторская одаренность авторов сыграла с ними злую шутку. Как писали за рубежом, не каждый желудок был способен переварить кондитерскую смесь Бэтмана с Гражданином Кейном. Острословы ерничали, что Коэны повторяют историю Бартона Финка. После признания за пределами США они выступили с апломбом, но жестоко обманулись; чужие заслуги для Голливуда ничего не значат.
Попало Коэнам и от референтных групп, состоявших из искушенных киноманов, прежде поддерживавших их опыты. В Зицпредседателе дуэт покусился на "святое" - сусальные сказки Фрэнка Капры (Мистер Дидс переезжает в город /1936/, Мистер Смит едет в Вашинтон /1939/, Эта замечательная жизнь /1946/), которые Америка впитывает с молоком матери. Поклонники старорежимного кино - самые невозможные архаисты, наглухо запертые в кладовой "золотого века". Капра для них – царь и бог, и попытку Коэнов, за которыми тянулся жирный след пересмешников, поиграть со штампами "рождественской комедии" был принят в штыки.
Можно было лишь подивиться краху на всех фронтах, поскольку Зицпредседатель был достаточно стройной и внятной работой с нарастающим напряжением к финалу (иные ленты мегаломана Орсона Уэллса разносило более безобразно). Даже в факте утяжеления фильма громоздкими декорациями и спецэффектами наблюдалась своя игра, проводившая параллели с чередой восхитительных "корпоративных" антиутопий – от Метрополиса /1926/ до Бразилии /1985/.
Человек, которого не было, 2001
(сборы 7,5 млн. долл. при бюджете 20,0 млн. долл.)
Одной из причин провала Зицпредседателя была неготовность Коэнов играть по правилам индустрии, нежелание подчиниться неутешительным результатам тест-просмотров, посторонним рекомендациям, закономерностям конвейерного производства. После успеха низкобюджетного Фарго начинается период капитуляции Голливуда под напором "кровавых братьев" (так можно было переиначить оборот "кровные братья", в который намеренно вкладывался инфернальный смысл в память о прежних опусах тандема, отличавшихся эстетизацией зла и хладнокровием в показе сцен насилия). Не сумев завоевать Голливуд с наскока, Коэны шаг за шагом укрепляли свою репутацию коммерчески стабильных режиссеров. К началу нового века бюджет в 20 млн. долл. стал для них рядовой расходной планкой, а Большой Лебовски /1998/ и О, где же ты брат? /2000/ успели принести прибыль.
|
|
|
Версия для печати
