Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
|
2 сентября 2009
Алексей Гуськов
.
Кризис
 Венецианский кинофестиваль – событие, которое подводит предварительный итог достижениям текущего киногода. Да, по календарю впереди еще четыре месяца, но позади уже два фестиваля "большой тройки" - зимний Берлин и весенний Канн, а Венеция к середине сентября замыкает годовой цикл ожиданий от светил авторского кинематографа. После определения обладателя Золотого Льва Святого Марка перспективы появления в текущем году новых кинооткрытий сходят на нет. В Европе не существует других сравнимых по значимости площадок для старта фильмов - Берлин, Канн и Венеция прочно удерживают позиции главных европейских киностолиц, за пределами которых обнаружение нового слова или свежего течения - редкая случайность. Причина проста - именно "большой тройке" заслуженно принадлежит право и почетная обязанность определять моду, расставлять акценты и изменять приоритеты, в значительной степени влияя на направление развития "умственного" кино в целом.
Мостра (Mostra (ит.) - выставка) стартует 2 сентября, а уже через десять дней, 12 сентября, когда все её "экспонаты" будут отсмотрены, а костры тщеславия догорят, обозреватели попытаются увидеть на пепелище законченную картину кино 2009 года.
В этом году делать выводы будет особенно интересно. Одна из причин - неоднозначные результаты работы последних Берлинского и Каннского МКФ на фоне пика мирового финансового кризиса. Коммерческая роль этих фестивалей - очевидно удобных площадок для торговли новым кино - снизилась из-за возросшей осторожности дистрибьюторов, а внимание к художественным достоинствам представленных фильмов возросло - теперь до интернационального проката добираются действительно только лучшие. В этих условиях становится особенно заметно, что фестивальный мир давно переживает свой кризис, но не финансовый, а идейно-жанровый. Слишком долго вся "большая тройка" и её последователи практиковали продвижение эстетской драмы на вершину кинематографа, выделяя её за относительную дешевизну, потениальную мнногослойность, трудность в восприятии и обязательное наличие основательного культурного багажа для людей по обе стороны экрана. Время идет, кино меняется, и сегодня концепция авторского фильма выглядит гораздо более размытой и надуманной, чем 40 лет назад. Фестивали же оказываются в равной степени неправдоподобно консервативны и тогда, когда пытаются жить мертвыми идеалами, и когда делают вид, что навсегда от них отказываются. В результате предпочтительный жанр фестивального фильма не меняется, и это тихо загоняет авторское кино в тупик, до которого может и хочет добраться все меньшее количество зрителей. Бросается в глаза и надуманное расслоение на недостойное "коммерческое" и правильное "некоммерческое" кино, подменяя собой куда как более естественное, пусть и трудное, деление на "хорошее" и "плохое". Косвенно это подтвержает распространенная нетождественность утверждений "хорошее кино" и "фестивальное кино". Политику больших фестивалей ругают ежегодно, ответная реакция приходит в виде разбавления вполне привычных программ разного рода оригинальщиной и экстремизмом, но существенных изменений так и не происходит: все эти приманки оказываются уравновешены и лишь оттеняют "истинность" драматического ядра.
Кризис любого характера и происхождения - болезненный, но идеальный повод изменить ситуацию на корню, начав все с начала. Тем не менее, глобальный финансовый кризис, похоже, не слишком тронул идеологию больших фестивалей, которые могли бы измениться, да так и не пожелали это сделать. Берлин-2009 то ли совсем не успел среагировать, то ли не нашел ничего уместнее дальнейшего публичного акцентирования своей социально активной позиции. Берлинский конкурс был признан несравненно блеклым, а вручение главного приза малоизвестной перуанской постановщице Клаудии Льосе было вопринято кинообщественностью скорее как признание в слабости отобранного материала, нежели как смелое и достойное уважения решение жюри. Художественные достоинства фильма-победителя Молоко скорби обсуждались прессой меньше, чем излюбленный главной героиней метод "картофельной контрацепции". Чуда не произошло, никакого свежего подхода фестивалем предложено не было, а берлинскую публику чуть ли не в большей степени заботил приуроченный к смотру кинорынок: станет ли продаваться "кино не для всех" в тяжелых экономических условиях? Оно всё ж таки продавалось, но для четкого понимания истинного положения артхауса пришлось ждать Каннского фестиваля - на набережной Круазетт вектор киноразвития просматривается как нигде четко.Каннский фестиваль - самый показательный в мире. Всё лучшее, что снимается по всему свету, мечтает скинуть покровы именно здесь; здесь же решают, что считать лучшим кино в мире. В ударную конкурсную программу Канна-2009 удалось заманить так много звезд современной мировой режиссуры, что у организаторов почти не осталось места для риска. Единственная значимая награда, ушедшая в Канне к фильму не из числа заранее спрогнозированных фаворитов, досталась Брилланте Мендосе за режиссуру жестокого франко-филиппинского фильма Резня. Аккредитованной на фестивале прессой это решение было принято очень холодно. Наиболее же ожидаемые новинки наиболее ожидаемых авторов вроде бы продемонстрировали самостоятельное стремление выйти за устоявшиеся рамки "авторского кино", но результаты их стараний по сей день оправдывают журналистские зарплаты по всему миру - "золотые перья" исходятся километрами витиеватых оправданий для существования этих фильмов, а "завтра" кинопроцесса так и остается за ширмой неизвестности - перелома ждут все, но он все никак не случится.
4 страницы
1 2 3 4  
|
|
|
|
Версия для печати
