Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
25 августа 2009
Олег Ковалов
С предельной наглядностью тенденции "неоконсерватизма" выразились у Соловьёва на материале, казалось, менее всего располагающем к пересмотру идеологических постулатов - его самый, пожалуй, известный и популярный фильм Сто дней после детства (1975) рассказывал о жизни подростков в летнем пионерском лагере.
Он размещён в бывшей усадьбе графа Курепина - в фильме иных времён не преминули бы заметить, что раньше, мол, здесь секли крепостных, а нынче отдыхают счастливые советские пионеры. Здесь же эту фамилию произносят с величайшим пиететом, а белеющие в густых зарослях развалины усадьбы кажутся укоризненным напоминанием об утраченном золотом веке - и именно само это место облагораживают здесь юные души: "Стены, так сказать, обязывают", - как прямо и говорится об этой преемственности в фильме Соловьёва.
Живо помнится, сколь обезображены были аллеи обычного советского пионерлагеря уродливыми изображениями пионеров-героев, вождей или членов политбюро. В лагере, который изображает Соловьёв, всего этого безобразия нет и в помине: очарованных пионеров словно осеняет здесь огромное изображение Моны Лизы, загорающееся под звёздным небом на экране эстрады-ракушки, прямо в палату мальчиков доставляют большой портрет Лермонтова в красивой овальный раме. Единственную кумачовую растяжку украшает здесь не боевой девиз "Будь готов!", а вполне миролюбивое приветствие "Здравствуй, лето!", выглядящее на этом фоне довольно издевательски.
Пионерский лагерь ничуть не похож здесь на казённое заведение для идейной закалки подрастающего поколения - он больше напоминает некую утопическую лабораторию по "Воспитанию чувств", где культивируют сплошь изысканные и эстетизированные формы юношеской влюблённости. Подростки заворожённо внимают здесь рассказам не о героях революции, а о Леонардо и Микельанджело, главному герою фильма, Мите Лопухину, кружат голову образы Печорина и Арбенина, в кадре, рефреном прошивающем ленту, юная Таня Друбич с припухлыми, ещё полудетскими губами и в пышном венке из полевых цветов томно надкусывает жёлтое яблоко, а на обложке раскрытой ею французской книжки отчётливо выделяются огненные буквы слова "D'AMOUR".
Давно ли молодые герои фильмов "оттепели" пытливо поверяли себя идеалами романтических "комиссаров в пыльных шлемах", а маленькая героиня прекрасного фильма Звонят, откройте дверь! (р. Александр Митта, 1965) искала по Москве легендарных "первых пионеров"? Но... прошло не так уж много времени, и вот уже её сверстница, тихая и сосредоточенная девочка Женя из фильма Соловьёва Наследница по прямой (1982) гордится тем, что ведёт свою родословную не от них, а от самого Пушкина.
В дискуссии о стилях, развернутой в журнале "Искусство Кино" в середине 70-х, его приписали к мастерам далёкого от злобы дня "живописного" направления в отечественном кино. Никаких острых социальных высказываний от него не ждали, и начинало казаться, что поэтика Соловьёва уже вырождается в пустоватый, чисто декоративный салонный маньеризм. К тому же - его режиссёрскую репутацию слегка подпортила "экспортная" упаковка мелодрамы Мелодии Белой ночи, (совм. с Киеси Нисимурой, СССР/Япония, 1976), рождённая, как и положено в "совместной" постановке, эстетикой рекламных проспектов туристических фирм.
Зато другая "совместная" постановка Соловьёва, фильм Избранные (СССР-Колумбия, 1983), удивила именно содержанием. В "копродукции", рассчитанной и на Западного зрителя, руководство Госкино обычно сквозь пальцы смотрело на иные вольности постановщиков, и Соловьёв с удовольствием отыгрался здесь на эротических сценах - не знаю, как в Колумбии, но в СССР его фильм именно потому и сделал приличные сборы. За некоей скандальностью этого зрелища не все отметили его странное содержание. Фильм рассказывал о духовной деградации европейского интеллигента 40-х годов, который считал для себя морально достаточным всего лишь брезгливое неучастие в делах фашизма - в "Господине Б.К.", которого играл здесь Леонид Филатов, легко узнавался советский "человек застоя", предавший романтические идеалы "оттепели" и сдавшийся на милость режиму. Не случайно даже по своей эстетике лента напоминала фильм Бернардо Бертолуччи Конформист (Италия-Франция, 1970).
Если этот фильм был явным "эзоповым" иносказанием, то вскоре Соловьёв предложил тот более изощрённый тип социального высказывания, который был опробован в фильме Алексея Германа Мой друг Иван Лапшин (1984), где нет прямого показа пыток, лагерей, репрессий 30-х годов - но на демонстративно локальном материале отражались ведущие тенденции и закономерности исторического времени. Фильмом Чужая Белая и Рябой (1986) Соловьёв доказал, что с тем же блеском, что и свои "живописные" ленты, может снимать кино жёсткое и натуралистичное.
|
|
|
Версия для печати
