Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
28 мая 2009
Ян Левченко
 Он, конечно же, Йозеф и никакой не "фон". Впрочем, дворянскую приставку присочинил не сам режиссер. Это решительный режиссер-деляга Рон Уильям Нил посоветовал своему неопытному подопечному "усилить" фамилию, раз уж угораздило иметь немецкие корни. Да и продюсерам понравилось – звучно! Штернберг – такой же американец, как портной Леви Страусс и поэт Джозеф Бродски. Выходец из Европы, сохранивший с ней деловую и культурную связь. Человек двух материков и двойной идентичности, учивший берлинскую студию УФА американской легкости, а Голливуд – немецкой педантичности.
Почему-то хочется особенно подчеркнуть, что в оригинале Штернберг – австриец. Вена была в высшей степени важным топосом на рубеже XIX и XX веков, когда начинающий Штернберг проводил там свое гипотетически счастливое детство. Австро-Венгрия живет пленительным декадансом, обставляется мебелью в стиле "сецессион" и все еще танцует под Штрауса. Но в столице империи евреям живется не так вольготно, как в Праге с ее десятью синагогами, вследствие чего отставной солдат и неудачливый бизнесмен Моше Штернберг в 1901 году отправляется с семьей в США – по великому джинсовому пути множества переселенцев, чувствовавших приближение европейского лиха и заморские перспективы. Дальше начинаются мытарства: в течение десятилетия семья дважды пересекает океан в обоих направлениях. Отец пытается покормить растущую ораву детей. Старший Йозеф с 16 лет работает то посыльным, то продавцом, пока не устраивается в мастерскую, которая занимается смывом и повторной обработкой киноленты. В 20 лет Штернберг занят изготовлением надписей для фильмов и осваивает монтаж. До первого фильма – еще целых десять лет.
Уже превратившись в Джозефа и разнообразив имя беззаконным "фоном", Штернберг проходит школу Голливуда как второй режиссер. Его первый фильм в этом качестве – Загадка желтой комнаты (1919) француза Эмиля Шотара, которого, наряду с Альберто Капеллани и Морисом Турнером относят к первой волне европейского десанта в Голливуде. Ассистировал Штернберг и плодовитому Рону Нилу, уже в звуковую пору обильно производившему фильмы о Шерлоке Холмсе. Первая самостоятельная работа Штернберга – снятые за 5000 долларов Охотники за спасением (The Salvation Hunters, 1924), первый коммерческий прорыв – третья картина Дно (Underworld, 1927). Ее название часто переводят как Подполье, но имеется в виду именно "дно" в терминах Алексея Максимовича Горького. По единодушному мнению историков и критиков, этот фильм – непосредственный предшественник Врага общества (1931) Уильяма Уэллмана и Лица со шрамом (1932) Ховарда Хоукса. Другими словами, пионерское гангстерское кино о временах сухого закона. Штернберг прилежно оформляет еще не родившийся жанр – романтическое сочувствие преступнику, образ притягательной и обреченной судьбы, демоническая немногословность, темнота в кадре. Прибавить дотошную детализацию (крупный план прикуриваемой сигареты, пускающей гипнотический дым, высокий стакан в поднятой руке и т. д.) – и выйдет еще и предчувствие нуара. Как и следующий фильм Доки Нью-Йорка (Docks of New York, 1928), Дно считается красиво недооцененным шедевром, удовольствием для знатоков, которых не собьешь гламурной Марлен Дитрих, застлавшей Штернбергу глаза в следующем десятилетии. 
4 страницы
1 2 3 4  
|
|
|
|
Версия для печати
