Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
23 марта 2009
Жан-Мишель Фродон Перевод: Михаил Гунин
 В 90-е годы прошлого века Стив Маккуин снискал репутацию одного из ведущих британских художников. Его видеоработы, представленные в музеях и галереях, предлагают по-новому взглянуть на отношения изящных искусств и элементов кинематографа. Голод - его первая полнометражная работа, получившая "Золотую камеру" на Каннском фестивале 2008 года.
Вы всегда хотели делать фильмы?
Да. Лично для меня киноэкран является зеркалом, в котором я хочу дать зрителям возможность увидеть себя. Мне не интересно показывать им диковинные вещи, не имеющие отношения к жизни.
Означает ли это, что работа в сфере визуальных искусств, музеев и галерей подменяла собой кинематограф?
Нет, я занимался только тем, что меня интересовало. Просто это разные художественные методы, которые требуют различных подходов в рамках своих форм. В каком-то смысле для фильмов форма уже задана, и лучшее, что можно сделать – подорвать ее. Фильмы очень напоминают романы, в то время как видеоарт гораздо ближе к поэзии. После изучения изобразительных искусств в Лондоне я отправился в Нью-Йорк с целью изучения кино, однако не смог закончить даже одного семестра: представления этой школы о кинематографе были исключительно шаблонными и содержали множество запретов, казалось, каждый хотел научиться снимать один и тот же фильм, который уже существует. Обучение было направлено на подготовку квалифицированных профессионалов для работы в индустрии, а не на стимулирование поисков и собственных открытий. Мне удалось попасть в престижную киношколу (Tisch School of the Arts) благодаря гранту, это было привилегией. Но понадобилось не так много времени, чтобы понять: это совсем не то, что мне нужно. В Европе отношение к кинематографу гораздо более открытое, и это подходит мне больше. Негативный опыт в Нью-Йорке не ослабил мое желание снимать кино, но мне скорее предстоял путь сквозь тернии, а не по красной дорожке, ведущей в мультиплекс.
Но ведь вы уже работали с кино в рамках более ранних художественных опытов?
Безусловно, мои отношения с миром во многом кинематографичны, какие бы приемы я не использовал. Все, что я делаю, принадлежит эпохе кино.
Но именно Голод наконец позволил вам заняться кино всерьез?
Верно. Но для меня важен не подтекст, а сама тема. Ведь я вырос, окруженный изображениями Бобби Сэндса (Сэндс - протагонист фильма Голод; на момент его смерти 5 мая 1981 года Маккуину было одиннадцать лет). История его жизни поднимает множество вопросов, как вечных, так и актуальных именно сейчас. Когда кто-то принимает столь радикальное решение, как смерть во имя общего дела, и проходит этот путь до конца, только кино позволяет охватить данный вопрос во всех его измерениях: интеллектуальном, политическом, эмоциональном, психологическом, и даже, возможно, религиозном. Это тема выбора, постановки вопроса и спора, тема конца. Кино помогает включить в рассмотрение как наиболее периферийные, так и глубинные аспекты: внешние и внутренние.Фильм демонстрирует преемственность по отношению к вашим видеоработам. Я говорю прежде всего о произведении Глубоко на запад (2003) - где, на мой взгляд, вы работаете на стыке документального и экспериментального кинематографа. По Вашему мнению, Голод - то же самое, только с добавлением повествовательной составляющей?
Именно так. Что касается Голода, лежащая в его основе история известна зрителям заранее, но благодаря повествованию она становится доступной еще большему числу людей. Ни одна из моих предыдущих работ не подходит для театральной сцены, пропуск к ней – художественный вымысел. Это не уступка, и в вымысле нет ничего плохого, он позволяет выстраивать другие отношения с публикой. Повествовательная структура задает нужные мне границы. И мне нужно это повествование, поскольку оно отсылает нас к текущим событиям, в которых человеческое тело используется как оружие в войне. То, что эта история происходит не в какой-то далекой стране, а здесь, в Европе, придает ей еще большую убедительность.
4 страницы
1 2 3 4  
|
|
|
|
Версия для печати
