Александр Шпагин
Удивительная лента. Сегодня она воспринимается как внятная, просчитанная аллюзия на те события, которые происходили в реальности. Здесь впервые осмыслена романтическая утопия, которой грезили шестидесятники, - та, что в итоге напоролась на каменную стену, упавшую на весь советский мир после чехословацких событий 68-го. И это был конец свободы.
Читать далее
|
|
|
|
|
20 марта 2009
 Вы были прямо вовлечены в политическую деятельность, будучи мэром Кармеля…
Да, я был мэром Кармеля, но всего два года. И за эти два года я даже успел снять два фильма, Птицу и Перевал разбитых сердец. Я был республиканцем, потому что я выбрал эту партию в начале пятидесятых, когда служил в армии, и я голосовал за Эйзенхауэра, но всегда считал себя в большей степени "свободным мыслителем". Мои политические предпочтения в равной степени не соответствуют обоим лагерям, и на самом деле я чувствую себя кем-то вроде либертарианца: я считаю, что людям надо дать жить в мире и уважать свободу личности.
Как вы полагаете, можно по вашим фильмам проследить вашу личную судьбу, они ведь все в той или иной степени являются историей о человеке, о вас?
Ну, я бы сказал, что с одной стороны, в каждом моем персонаже есть что-то от меня, а с другой – ни в одном из них нет ничего, похожего на меня. В конце концов, я вовсе не обязан соответствовать тем персонажам, которых играю. Некоторые из них совершенно не соотносятся с моим мировоззрением, какие-то, несомненно, в чем-то совпадают. Я сыграл несколько отличных ролей "лузеров", как например, персонаж из Человека из притона, человек напрочь потерянный. Но я взял его роль, потому что я знаю таких людей и даже где-то восхищаюсь ими. Несмотря на то, что у меня язык не повернется сказать, что я их глубоко уважаю. Я много видел таких людей, сдавшихся, самоустранившихся, не сумевших с толком использовать свой талант – в тех случаях, когда талант у них был. Я не знаю. Некоторые мои картины выражают в большей степени то, с чем я согласен, некоторые в меньшей. В конце концов, в той или иной степени там всегда есть что-то мое.
Это правда, что Непрощенный - это ваш последний фильм, на съемках которого вы работаете у себя же как актер, и что в будущем вы намерены сниматься только у других режиссеров?
Я начал снимать сам в семидесятых. В то время единственной возможностью ставить фильмы было самому в них сниматься. Тогда это был чисто практический вопрос. В конце концов, мне это даже стало нравиться. Была одна моя картина, вторая или третья по счету, в которой я не играл (речь идет о фильме Воздушный , который в прокате провалился с треском, прим. ред.). Потом я снимался у себя в тех случаях, когда проект мне был особенно интересен. Но в будущем, я думаю, это не будет уже происходить так регулярно. Это довольно тяжело - сниматься у самого себя. Так что теперь, я надеюсь, я буду либо снимать, и пусть другие играют, либо играть, и пусть другие снимают.
Вы ведь еще и продюсер…
Да, но быть одновременно и актером, и продюсером проще, чем актером и режиссером-постановщиком.Вы как-то для себя разграничиваете такие фильмы, как Розовый кадиллак и Новичок с одной стороны, и такие фильмы, как Птица, Белый охотник, Черное Сердце и Непрощенный с другой? По вашему мнению это, так сказать, разного поля ягоды?
Они вообще все разные, потому что они между собой никак не связаны, как мне кажется… Могут быть какие-то схожести между какими-то персонажами, в их проявлениях, в решении проблем, с которыми они сталкиваются, но, думаю, настоящей связи между ними никакой нет. И если бы она была, я бы вряд ли стал в чем-то повторяться.
Не считаете ли вы фильмы из первой группы в большей степени коммерческими, а из второй - "не для всех"?
Я не принимаю во внимание коммерческий успех, когда снимаю фильм. В этом отношении я целиком и полностью согласен с фразой Джона Уилсона в Белом охотнике…: "Я не позволю восьми миллионам пожирателей поп-корна указывать мне, что и как делать". Если постоянно думать о том, как фильм будет принят публикой, то невозможен никакой мыслительный процесс в категориях того, каким, должен в итоге получиться фильм. Потому что закончится это тем, что фильм должен будет отвечать каким-то предвзятым представлениям о гипотетических ожиданиях зрителей. А при таких условиях невозможно рассказать историю. Надо сосредоточиться на том, что вы хотите донести, на впечатлении, которое должна производить картина, и уже потом зрители будут решать, принимать это им или нет. У меня есть разный опыт, и я считаю, что в этих вопросах надо полагаться на судьбу. Зрители сами лучше знают, что они хотят увидеть, и что не хотят, они сами чувствуют подходит им та или иная картина или не подходит.
|
|
|
Версия для печати
