Елена Сибирцева
Авторы фильмов Шультес и Охотник режиссер Бакур Бакурадзе и соавтор сценариев Наиля Малахова – о кинообразовании вообще и своем обучении во ВГИКе в частности.
Читать далее
|
|
|
|
|
16 февраля 2009
Ян Левченко
 В культурных семьях восточного побережья Северной Америки детей учили языкам, не потому что видели в них сплошных лингвистов и дипломатов. Как правило, семьи были смешанными. Семьи редко бывали мононациональными. Конечно, венгр, женатый на скво, встречался реже, чем ирландец, женатый на немке, но все равно союзы были самые причудливые – на то он и Новый Свет. Родители Роберта Флаэрти были нетипичными представителями типичных национальностей: ирландец-протестант и немка-католичка. К обязательному английскому и французскому, желательному ввиду репутации провинции Квебек, в семье добавился немецкий. Отец Флаэрти занимался разведкой недр, был весьма образованным, но совсем не кабинетным человеком. Так он и воспитал сына, явившегося в один из престижных колледжей в Торонто с индейскими мокасинами под мышкой и охотничьим ножом в сумке из дубленой кожи. Ни о чем другом, кроме как о рыбалке и охоте в труднодоступных местах, младший Флаэрти не мечтал. Учиться ему было легко, но ленился он страшно, поэтому довольно скоро вылетел из престижного заведения. Прежде чем окончательно утвердиться в экспедиции отца в качестве рядового разведчика, Роберт пытался учиться в Мичиганском горном институте, но добился успеха только на любовном фронте – в Анн Арборе он познакомился с Френсис Хаббард, которая станет его женой на всю оставшуюся жизнь.
Летом 1910 года Флаэрти познакомился с железнодорожным магнатом сэром Уильямом Маккензи, который строил дорогу через всю Канаду от Атлантического океана до Тихого. По его сведениям, на островах атлантического шельфа должна была залегать железная руда. С целью ее обнаружения и был отправлении в свою первую самостоятельную экспедицию двадцатишестилетний Роберт Флаэрти. Быт и обычаи эскимосов поразили его. Люди, среди которых мог отыскаться один на сотню, кто говорил на пиджине и мог объясняться с белыми, жили в иглу, промышляли охотой, плавили тюлений жир, могли описать на своем языке малейшие оттенки состояния снега и не знали, что такое города. Природные условия были не просто суровыми – казалось, что жить большую часть года среди ледяных торосов просто невозможно. Дрейфовать на льдинах, разводить костер без спичек и хвороста, отогреваться в искусно сделанных снежных укрытиях. Все это было очень странно и притягательно. Флаэрти понял, что так просто ему отсюда уже не уйти.
 Через год он убедил Маккензи продолжать поиски в том же районе. Была приобретена новая шхуна и снаряжение. Вдобавок Флаэрти обзавелся кинокамерой – сейчас бы мы назвали такую покупку инвестицией в модный гаджет. Флаэрти ничего не знал о съемках, фильмах и других подробностях нарождающейся индустрии. Он съездил в штат Нью-Йорк, прослушал курсы фотографов (в том числе, и для "движущихся картин") и купил камеру Bell and Howell. Единственной рациональной мотивацией своих действий Флаэрти считал экзотический материал, который нельзя описать словами. Люди во льдах, черный океан, белый снег – реальность в приморской тундре сама казалась снятой на черно-белую пленку. Несмотря на справку об окончании курсов, Флаэрти был вынужден учиться заново обращаться с камерой – иными были показатели освещения, расстояния до объектов, само пространство, отличавшееся сильной разреженностью, не имело ничего общего с теми тепличными условиями, в которых компания "Истмен" выпускала своих операторов-любителей.
Как оператор Флаэрти исходил из простейших принципов. Снимай то, что кажется интересным тебе самому – вряд ли твой взгляд уникален, и человек, способный разделить с тобой восторг, найдется всегда. Комбинируй статику с динамикой – это распределяет интерес зрителя, организует его внимание. Даже если у событий, которые ты наблюдаешь в реальности, отсутствует связный сюжет, его следует придумать. По сути все интуиции Флаэрти оправдались и совпали с последующими обобщениями относительно построения неигрового фильма. К началу Первой мировой войны у Флаэрти были десятки тысяч метров отснятой пленки, из которой пора было делать полноценный фильм. Среди того, что удалось запечатлеть во время экспедиций, особое место занимали, по воспоминаниям режиссера, сцены загона оленей, гонок на упряжках и другие занимательные моменты. В 1916 году у Флаэрти, наконец, дошли руки до непосредственной работы с пленкой. Она была проявлена и напечатана в виде позитива, оставалось заняться монтажом, что, кстати, и было причиной задержки – Флаэрти боялся не справиться, ему был нужен ассистент с хорошими профессиональными навыками.
3 страницы
1 2 3  
|
|
|
|
Версия для печати
