Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
|
7 января 2009
Иван Денисов
 Явление западному зрителю режиссёров Большой Тройки японского кино во плоти, случившееся в конце 90-х, имело не меньший эффект, чем их ретроспективы. Вечный радикал Киндзи Фукасаку и язвительный Сейдзун Сузуки отвечали именно тем представлениям, которые давно сложились у их верных поклонников. А вот скромный и интеллигентный джентльмен, представший перед посетителями фестиваля в Удине, ну никак не увязывался с экранным безумием и автобиографией под названием "Теруо Ишии – кинодьявол". Между тем это был он, единственный и неповторимый маэстро "эро-гуро", реформатор криминального кино и, поистине, "культовый режиссёр №1" (здесь никак не уйти от клише). Ишии-сан быстро очаровал зрителя умом и самоиронией, а непременно присутствующая прелестная ассистентка рядом с мэтром привлекала дополнительную публику на встречи с постановщиком. Поэтому завоевание аудитории за пределами Японии далось выдающемуся мастеру легко.
Выражение "культовое кино" так часто используется, что давно утратило свой подлинный смысл. Напомню: культовое кино в классическом понимании представляет собой снятые на не очень большом бюджете фильмы размытой жанровой принадлежности, при создании которых автор делает то, что интересно прежде всего ему и группе отчаянных сообщников-единомышленников. И уж если автор обладает талантом, то влияние его творчества выходит далеко за рамки "кино для избранных" и серьёзно воздействует на кинематограф и культуру в целом. Люди ленивые и нелюбопытные, или слишком замороченные академической критикой культового кино сторонятся, используя для самозащиты бессмысленное словосочетание "нишевый жанр" (миф, не имеющий права на существование). Люди чрезмерно радикальные именно в культовом кино видят единственно свободное искусство. Я ближе к второй группе, хотя чрезмерный радикализм и у меня вызывает неодобрение. Для меня культовое кино – новообразование на здоровом организме мирового кинематографа, который состоит из триединства коммерческий мейнстримфестивально-модная продукцияклассика. Новообразование подпитывается триединством и постепенно влияет на него, в чём-то укрепляя, а в чём-то разрушая его. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но мне без культовых мэтров вроде Расса Майера или Лючио Фульчи было бы невыносимо скучно.
Ишии – идеальный пример культового постановщика. В его карьере были коммерческие и некоммерческие ленты, но в своих лучших работах он сметает все барьеры и правила, создавая "кино по ту сторону добра и зла", где автор - абсолютный повелитель своей киновселенной, а зрителю предлагается либо принять правила игры и смотреть все его работы, либо предаться более традиционным развлечениям. В свою очередь, незаурядный талант Ишии, его литературная и кинематографическая образованность придают фильмам маэстро совершенно индивидуальные черты. Следует помнить, что Ишии нередко был сценаристом, монтажёром и оператором своих лент, и мы получим законченный портрет "автора" в лучшем смысле этого слова. Потому нет ничего удивительного, что в сегодняшнем кинопейзаже Японии такие разные режиссёры, как Шинья Цукамото, Минору Кавасаки, Сион Соно или Нобору Игучи либо в открытую признаются в следовании влиянию Ишии, либо, осознанно или нет, воспроизводят его приёмы и находки. Хотя подобный факт у меня как раз восторга не вызывает: повторить стиль индивидуалиста Ишии невозможно, а имитация отдельных находок срабатывает не всегда. Западные режиссёры с наследием Теруо-сана обращаются куда интереснее. Вспомнить вездесущего Тарантино и Убить Билла ("Ишии – фантастический режиссёр! Я обожаю его фильмы") или пародийные излишества Эдгара Райта в Крутых легавых. Сам же Ишии, заставший бум вокруг своего имени ещё при жизни, обычно скромно объяснял успех так: "Я никогда не обращал внимания на слова продюсеров и критиков и делал то, что хотел и считал нужным". Теруо Ишии родился 1 января 1924 года в Токио. Отец, торговец хлопком, наверное, видел в сыне наследника, но не тут-то было. Вместо университетского образования юный Ишии в начале 40-х отправился покорять кинематограф, точнее, студию "Тохо", на которую он устроился ассистентом режиссёра (всё это, впрочем, не помешало ему стать одним из самых начитанных японских режиссеров). Избежать участия в войне Ишии не удалось, хотя его опыт был менее драматичным, чем, например, у Сейдзуна Сузуки. Будущий постановщик был отправлен в Маньчжурию, где был фотографом воздушной разведки, о чём никогда особенно не распространялся в интервью.
 По окончании боевых действий Ишии вернулся к любимому делу, то есть кинематографу. Он вновь стал ассистентом режиссёра, только на студии "ШинТохо". Здесь он ассистировал людям весьма значительным, например, был помощником Микио Нарусе, о котором впоследствии отзывался с неизменным уважением ("Я внимательно наблюдал за ним и всегда восхищался его работой на съёмочной площадке. Выходить из сложных ситуаций и выбирать натуру я научился именно у него".). В 1957 Ишии получил первую постановку, боксёрскую драму Король ринга – путь к славе, после которой попал в поле зрения продюсера Мицугу Окуры. Специалист по коммерческому кино Окура привлёк начинающего режиссёра к серии Супергигант. Японская версия Супермена выдающейся не стала, но поставленные Ишии части обращали на себя внимание любопытными визуальными находками и умением придать обычной коммерческой продукции привкус сюрреалистического безумия. Оттого влияние Супергиганта столь очевидно, например, в абсурдистско-пародийных комедиях известного фаната Ишии, Минору Кавасаки (Полицейский в парике). Сам же режиссёр на супергеройском сериале быстро заскучал и стал искать пути к чему-то новому. Найти выход нестандартно мыслящему Ишии удалось довольно быстро. Вот как он сам об этом говорит: "Президент студии имел дурную привычку лезть в производство всех снимавшихся на студии фильмов. При этом его развитие остановилось на уровне "Кабуки". Я ненавижу, когда мне указывают, что и как делать, поэтому решил предложить ему сценарий, в котором президент бы ничего не понял и заткнулся, не мешая мне работать. Для этого нужно было обратиться к миру, о котором он не имел бы представления". Идея сработала, и в 1958 Ишии начал снимать фильмы, составившие потом серию Линии (она закончилась в 1961 году). Секретная зона белой линии, Зона чёрной линии, Зона жёлтой линии пока ещё плохо известны за пределами Японии, но во многом они обозначили будущие пути развития криминального кино в стране. Истории о детективах, гангстерах и проститутках из районов красных фонарей отличались куда большим реализмом, чем было принято в лентах такого рода, к тому же Ишии старался придать фильмам как можно больше динамики и создать атмосферу, близкую к классическому западному "нуару". Так что никогда не претендовавший на лавры революционера и хроникёра социальных проблем Ишии своими Линиями заложил фундамент для будущего переворота в японском кино и бунта против закостенелых традиций.
|
|
|
Версия для печати
