Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
15 августа 2008
Алексей Гуськов
В 1976 году Роуг вновь занял в своем фильме музыкальную суперзвезду - пришельца из космоса в Человеке, который упал на землю играет сам по себе бесконечно странный Дэвид Боуи. Надо сказать, что выбор исполнителя главной роли оказался как нельзя более правильным для режиссера - Боуи с легкостью вписался в сложную манеру повествования Николаса Роуга, естественно показав состояние непоправимой неспособности влиться в окружающий мир, одиночества, отчаяния и бессилия. В этом фильме Роуг работает с привычно необязательной для общего восприятия картины завязкой: непостижимый гость пытается спасти умирающую планету, с которой он прилетел, и найти любовь, сталкиваясь с людским безразличием и неумолимой склонностью государственных механизмов к устранению всего, что не вписывается в норму существования. Фильм был недешев в производстве, кроме того, творение Роуга в очередной раз поставило в тупик студийную систему - в целях привлечения широкой аудитории к странному фантастическому произведению фильм был выпущен в прокат в укороченном виде. Финансовый успех обошел картину стороной, критика выразила сомнение в адекватности режиссерского подхода в постановке; следующего фильма Роуга придется ждать пять лет.Роуг брался и по разным причинам не реализовывал проекты, которые потом ушли Сидни Поллаку (Из Африки /1986/) и Виму Вендерсу (Хэммет /1982/). Нетерпение чувств /1980/ в итоге стал успешным возвращением к публике - гнетущая драма об одержимости была хорошо принята критикой, однако правообладатели побоялись выпускать фильм со столь откровенными сценами секса и жестокости в широкий прокат, предпочитая понести убытки - очередной фильм Роуга пострадал за бескомпромиссность создателя. Неправдободобно раскованная Тереза Рассел, впоследствии жена Роуга, Арт Гарфанкел и Харви Кейтел разыгрывают историю патологической страсти, извращенной и обреченной. Нетерпение чувств стало последней картиной, в которой интуиция режиссера помогала правильно выдержать баланс между многогранностью и претенциозностью, нестандартным взглядом на обыденность и провокацией, чувственностью и похабностью. Однако склонность помещать своих героев в вакуум (на этот раз американцы терзаются страстями в Вене) и изображать кризисы самосознания, фрактально упакованные вложенными флэшбеками в воспоминания детектива-вуайериста (Кейтел), уже оставляет тяжелое и скользкое послевкусие.Эврика /1983/ стала переломной картиной в судьбе Николаса Роуга. Безумное эпическое полотно, псевдобиографическая история Гарри Оукса, добившегося в результате удачливой добычи золота на Юконе обладания несметными богатствами и разочарования в жизни. Как прежние картины режиссера, фильм сделан с выдающейся визуальной фантазией, которая на этот раз пыталась прикрыть отсутствие сколько-нибудь значимого смыслового подтекста. Фильм не может выбраться из тупиковой мистической истории убийства, разыгранной в невнятных мелодраматических интонациях. Переживавшая очередной финансово-производственный кризис студия MGM, которая основательно вложилась в Эврику, предпочла отложить фильм с Джином Хэкманом на полку на два года, после чего картина была тихо выпущена скромным количеством копий. Критика впервые серьёзно взъелась на экспериментальщину Роуга, в совокупности с очередным крупным финансовым провалом для режиссера это оказалось слишком тяжелым ударом.
Роуг полностью потерял привычное лицо, даже технический приз Канн-85 за Ничтожество выглядит утешительной наградой - тот, кто до этого пристально изучал чужие безрадостные личностные переломы, сам оказался жертвой внутренних психологических проблем. В Ничтожестве минимальный по численности актерский ансамбль разыгрывает случайную встречу четырех ключевых для Америки послевоенных персонажей: Мерлин Монро, Альберта Эйнштейна, печально известного сенатора Томаса Маккарти и Джо ДиМаджо - бейсбольной суперзвезды. В отличие от фильмов времен лучшего Роуга, здесь достоинства картины принадлежат не ему - несмотря на налет своеобразия, повествовательно фильм совершенно банален, операторская работа лишена оригинальности, интерес к просмотру может быть обусловлен только необычным сюжетом, но это заслуга сценариста. Похоже, что стертый в пыль абразивом общественного мнения, режиссер навсегда утратил веру в себя. Отверженный /1986/, Шоссе 29 /1988/ и Бесстрастный свод небес /1991/ продолжают ряд картин, в которых Николас Роуг работает совместно с неизменно яркой женой, Терезой Рассел. В этих фильмах улавливается характерная для Роуга интонация: отстраненная, сверхестественная, натянутая. Однако нет цельного впечатления, фильмы разваливаются на эмоционально несвязные части, нарративная и изобразительная сложность оборачиваются ничем не обеспеченной многозначительностью, межполовые отношения героев теперь больше говорят об их пошлости, нежели внутренней свободе, их странности доходят до уровня умопомрачения. После Эврики из фильмов Роуга пропала глубина, они лишились той фантомной логической надстройки, которую Роуг возводил над каждым экранизируемым сценарием, взгляд отстраненного мыслителя-оригинала превратился в болезненное любопытство вуайериста. В девяностых годах прошлого века Николас Роуг докатился до сомнительных телепостановок и видеопродукции околоэротического содержания - творческий закат в угрожающих тонах.
В конечном итоге, Роуг сегодня и Роуг семидесятых - два режиссера, которые не имеют друг к другу никакого отношения. Первый никому не известен и мало кому нужен, второй - классик британского кинематографа, стоящий в одном ряду с такими знаменитыми соотечественниками-иконоборцами, как Питер Гринуэй, Дерек Джармен и Кен Рассел. Те, кто интересуется историей британского кинематографа, будут помнить его еще долго, хотя неизменно вызывающая тематика и форма, которую сложно назвать легкодоступной для восприятия, вряд ли когда-либо позволят стать Николасу Роугу образцовой фигурой для киноучебников
3 страницы
 1 2 3
|
|
|
|
Версия для печати
