Антон Сазонов
Профессиональный фигурист Андрей Грязев ворвался в мир кино одним прыжком. Антону Сазонову стихийно талантливый режиссер рассказал о том, какое место в его жизни занимают фигурное катание и кино, как он находит героев для своих фильмов и что собирается делать дальше.
Читать далее
|
|
|
|
|
24 мая 2008
Иван Денисов
 Не следует думать, что Сузуки ограничивался только миром "безграничного действия" и "нинкйо". В середине 60-х режиссёр сделал так называемую "трилогию плоти" (Врата плоти 1964 года, История проститутки 1965 года и Кармен из Кавачи 1966 года) с потрясающей Юмико Ногавой. Я бы остановился на двух картинах из этой трилогии.
Дзё Шишидо играл у Сузуки часто и всегда на выскоком уровне. Однако если говорить об актёрских работах в фильмах Сейдзун-сана, то просто запредельной отдачи он добился от очаровательной Ногавы. Актриса сделала много интересных картин, играла у Фукасаку, Одзавы и Ногучи, но саму себя в фильмах Сузуки не превзошла. В их встрече впору искать мистическую подоплеку, хотя режиссёр предпочитает прозу жизни ("У неё был агент - наверное, он связался с "Никкацу"). Как бы то ни было, если хотите почувствовать потрясающую женскую энергетику, разрывающую экран и спустя сорок лет после выхода трилогии, смотрите фильмы Сузуки/Ногавы.
Врата плоти основаны на романе Тайдзиро Тамуры. До Сузуки книгу экранизировал достаточно консервативный Масахиро Макино, после – маэстро киноэротики Сёгоро Нишимура и гений самурайского кино Хидео Гоша, однако версия Сузуки остаётся непревзойдённой. Действие фильма происходит в послевоенные годы и рассказывает о провинциалке (Ногава), вынужденной стать проституткой и работать в компании весьма колоритных "коллег". Когда же в женском коллективе оказывается бывший солдат, а ныне преступник (Шишидо), то ситуация накаляется до предела. Шишидо играет замечательно, но и ему не удаётся затмить Ногаву. А Сузуки использует такой вроде бы бульварный сюжет для серьёзного "пейзажа после битвы", размышления о выживании и попытках сохранить в себе человеческие качества при существовании в нечеловеческих условиях. Тщательно подобранная цветовая гамма фильма и декорации Кимуры при этом не отвлекают, а помогают почувствовать драматизм происходящего.
Кстати, Врата плоти стали едва ли не первым мейнстримным фильмом, продемонстрировавшим обнажённую натуру. Вышел он в том же 1964, что и довольно (по тем временам) откровенные Онибаба Кането Синдо и Женщина в песках Хироси Тесигахары. Можно сказать, что сексуальному раскрепощению японского кино способствовали весьма солидные кинематографисты. Хотя, разумеется, для меня оригинальный и энергичный Сузуки гораздо интереснее и значительнее, чем скучноватые Синдо и Тесигахара.
И раз уж я не могу удержаться от высказывания личных пристрастий, то признаюсь, что лучшим фильмом трилогии с Ногавой (вместе с Молодостью зверя) и своим любимым фильмом Сузуки я бы назвал Историю проститутки. Снова экранизация Тамуры - и снова повторная (был ещё фильм Сенкичи Танигучи "Бегство на рассвете"). На сей раз героиня Ногавы по имени Харуми – разочарованная в жизни молодая женщина, добровольно отправляющаяся на войну в Маньчжурию для сексуальной поддержки войск. Влюбившись в затерроризированного офицерами солдата, Харуми пытается спасти его от военного безумия, но безуспешно.
Лучшие "якудза эйга" Сузуки поражают точным сочетанием зрелищности и ассоциируемого обычно с "высоколобым кино" изощренного визуального ряда. В Истории проститутки режиссёрские находки помогают усилить эффект серьёзных идей, составляющих основу картины. Чёрно-белое изображение не помеха для череды умопомрачительных образов, иногда иллюстрирующих внутренний мир Харуми, а чаще воплощающих идиотизм военных действий. Война по Сузуки – абсурдное мероприятие, уродливый сплав смешного и страшного. Не довольствуясь антивоенным посылом, режиссёр атакует и армию, в которой вообще нет места нормальному человеку. Здесь командиры (включая не раз упомянутого императора, фигуру практически неприкосновенную в японском кино) упиваются властью и безнаказанностью, забивая головы подчинённых лозунгами о патриотизме и судьбе отечества, а солдаты подобны безвольному стаду, где даже неплохие вроде бы люди слепо следуют приказам сверху. Против всей этой системы и бунтует Харуми. Её бунт обречён, но с какой силой он сыгран актрисой! Описать её игру просто невозможно, такое надо видеть. Порой при просмотре начинаешь беспокоиться за физическое и психическое здоровье Ногавы (не может человек так играть без ущерба для себя), но вспоминаешь, что она в 60-е делала по несколько фильмов в год, а после Сузуки отправилась к Ногучи играть красотку-якудза (трилогия Игра девушки-кошки). Так что опасения сменяются восхищением её талантом и способностью Сузуки показать зрителю этот талант во всей красе.Что касается патриотизма/национализма, то Сузуки посмеялся над ним и в сатире 1966 года Элегия насилию по сценарию Синдо (склонный к занудству в режиссёрском кресле Синдо остаётся одним из величайших сценаристов Японии). Было бы разумным предположить, что именно "подрывные" фильмы вроде "Истории проститутки" или "Элегии" привели к увольнению Сузуки, но нет. Напротив, та же "трилогия плоти" стала довольно успешной, особенно самый первый фильм. Неудовольствие студийного начальства вызвали эксперименты режиссёра с криминально-приключенческим жанром. Например, феерический финал Татуированной жизни показался боссам чрезмерно феерическим. Сузуки отреагировал на критику и согласился сократить бюджет своего фильма 1966 года Токийский скиталец. Это возвращение режиссёра к современным "якудза-эйга" остаётся одним из популярнейших фильмов Сузуки на Западе. Сценарий достаточно традиционен для гангстерского кино: положительный якудза по имени Тецу пытается помочь попавшему в беду боссу, но тот предаёт Тецу (от боссов и командиров в мире Сузуки исходят только беды). Поэтому герою предстоит выйти невредимым из многочисленных схваток и разобраться с предателем. Опираясь на эту историю, Сузуки создаёт гангстерскую фантазию в стиле поп-арт. Здесь экран переполняется яркими цветами, декорациям может позавидовать Дали (сокращённый бюджет дал полную свободу Кимуре), а от боевых эпизодов захватывает дух (даже в пародийном мире Скитальца режиссёр не забывает радовать поклонников "экшн" своей изобретательностью). Однако всё это внешнее великолепие не заслоняет достаточно смелые (для времени расцвета "нинкйо") идеи. Токийский скиталец становится гимном одиночкам и индивидуалистам, а мир якудза с его иерархией и ханжеством выглядит гнилым и враждебным, где места благородству быть не может. Чем-то такой посыл напоминает Молодость зверя, что неудивительно – именно Мидзуно и Тецу можно назвать самыми интересными героями "якудза-эйга" Сузуки. Правда, Тецу не столь брутальный персонаж, он неизменно элегантен и невозмутим в самых безумных ситуациях. На эту роль Сузуки под давлением студии был вынужден взять начинающего актёра Тецуя Ватари. К концу 60-х Ватари станет одной из ведущих фигур в японском кино, а в 70-е ошеломит всех феноменальной игрой в фильмах Киндзи Фукасаку Кладбище чести и Кладбище якудза. В 1966 же на "Никкацу" в нём видели лишь будущего кумира девушек, а от Сузуки требовалось этот образ утвердить. Режиссёр намаялся с Ватари (если верить Сузуки, то для получения спонтанной реакции один из его ассистентов тыкал актёра палкой перед самым началом съёмок наиболее значимых эпизодов), поэтому охотно вернулся к сотрудничеству с Шишидо на "проклятом шедевре" Отмеченный для убийства.
|
|
|
Версия для печати
