Текст "В плену мифов" о фильме "Лакомб Люсьен" /1974/
Просмотр: 16.05.2006, Музей кино.
Впервые название фильма Луи Маля мне встретилось на страницах журнала «Советский экран» (если не ошибаюсь, то был номер, посвященный 40-летию Победы). К этой дате в дежурной рубрике издания (она называлась «В мире духовного кризиса» - там по обычаю развенчивались происки реакционных сил и бичевались пороки империалистического мира) была статья, выполненная в манере традиционной демагогии, гусеницами которой укатали ряд картин, «подрывавших» представление о последней мировой войне и очерняющих светлую память о Победе. Помимо прочих, в «черном» списке значились «Ночной портье», «Лодка» и «Лакомб Люсьен». Как выяснилось позже, такая точка зрения была свойственна не только заскорузлым гомо-советикус – за еретизм в отношении общепринятых акцентов Малю досталось и от соотечественников.
Но сегодня «Лакомба Люсьена» повсеместно реабилитировали, даже больше - приподняли на такую высоту, которая порождает уже новые мифы: об оправданности консьюмеристской позиции в годы войны, допустимости предательства, возможности нравственных маневров и т.д. В данном контексте неоднозначную картину французского режиссера рассматривать и вовсе противно. Более того, мне показалось, будто бы Маль не относился индифферентно к герою, а задавал этический вектор, указывая на предопределенность выбора (неслучайно, ещё до связи с полицией и до попытки контакта с подпольем автором выдается ряд красноречивых эпизодов, не оставляющих сомнений в твердости нравственного фундамента героя: в самом начале картины он убивает из рогатки пташку, а чуть позже, чтобы достать ружье, лежащее на шкафу, выбивает стул из-под ребенка, причём из-под самого маленького, т.е. самого слабого).
Когда я повторно смотрел фильм в Музее кино, мне впервые показалось, что определив своего героя в коллаборационисты, Маль пошёл по наименьшему сопротивлению. Ведь если бы персонажа, равнодушного и к своей судьбе и к судьбе окружающих его людей, обладающего садистскими наклонностями (не уверяйте меня, что их нет; они есть – персонаж истребляет всю живность по ходу фильма; противопоставить этому утверждению можно лишь то, что Лакомб делает это с неохотой, без азарта - вроде таков его метод освоения окружающего мира), автор отправил бы по «партизанской тропе» и вывел бы в конце фильма не на виселицу а в национальные герои – это оказалось бы не меньшей пикой в бок официальной идеологии о былинных победителях.
Так или иначе, вчера фильм Маля мне показался абсолютно пацифистским, не позволяющим приписать эту работу ни одной воюющей стороне, ни – другой, как бы утверждая мысль, что порядочному человеку сильно не повезет, если он окажется в ситуации военного времени. Потому что война – это реальность, успешно освоить которую способен только первобытный недоумок, не отягощенный совестью и неспособный к рефлексии. Безрассудство оказывается не доблестью, а свойством существования такого звероподобного создания; в то время как подвиг всего лишь трактовка событий посторонними людьми, использующими эти события, имеющих мало общего с представлениями о добродетели, для своих корыстных целей.
…И вот тут-то я понимаю, что попадаю в ловушку, оттачивая агрессивную позицию и прорываясь сквозь окаменевшие штампы, напарываюсь на новый миф – увлечься порицанием, за которым усматривается нарочитый отказ встать на чью либо сторону, сохраняя таким образом неуязвимость собственного мнения…
Пожалуй, единственно возможный для меня вывод в том, что автор настолько убедительно заявляет об индивидуальной позиции, что пробивает брешь в груде стереотипов, вызывая у зрителя дискомфорт и попытку сопротивления. Этические оценки остаются сугубо персональным делом каждого, но художественная смелость автора очевидна – во всяком случае, при неоднозначном отношении к фильму, я понимаю, что в фигурке велосипедиста на проселочной дороге, которую я увижу уже в других лентах, мне видится тот самый юноша, оказавшийся не в то время, не в том месте, и пытающийся по-варварски примитивно одолеть собственную безликость и аморфность, повсюду представляясь протокольно многозначительно, – по фамилии и имени.
Оценка - 6 (из 6).
Версия для печати
