Мозаика из двух рассказов разных авторов плюс монолог, сочиненный исполнительницей главной роли Кристиной Яндой по мотивам личной трагедии, чудесным образом (и твердой рукой!) объединенные в сценарии
Анджея Вайды, на выходе дают емкое и контрастное высказывание о любви, жизни, смерти, материнстве и, как ни странно, кинематографе.
Да, рука пожилого польского мастера по-прежнему тверда: он препарирует указанные вопросы без фальши, спешки и лишней экзальтации, сохраняя уважительную дистанцию по отношению к настоящей, неизмышленной драме, именно благодаря которой картина и получилась особенной.
Аир посвящен скончавшемуся от рака легких Эдварду Клосиньскому, мужу
Кристины Янды и оператору нескольких фильмов Вайды. Его смерть надолго отодвинула съемки, а после неожиданно вошла в них на своих правах и преобразила: когда большая часть материала для
Аира была отснята, Кристина дала режиссеру несколько страниц рукописного текста и сказала, что хочет прочесть это на камеру. Позже Вайда признается, что ему никогда не доводилось читать столь болезненного признания на такую трагичную и личную тему.
Итак,
Аир открывается длинной сценой документального монолога вдовы Клосиньского. Снята сцена одним статичным общим планом, вместившим в себя героиню, запертую в маленькой комнате. Убранство комнаты живо напоминает минималистичные театральные декорации: смятая постель, чемодан и женская сумка возле кровати, стул возле стены с картиной, из окна на пол льется солнечный свет, каблуки героини стучат по полу, как по помосту, а дым от сигареты поднимается к темному, незримому потолку. Но после нескольких минут вглядывания (монолог, как уже было сказано, длинный) приходит иная, более верная ассоциация – сценография едва ли не в точности повторяет картину "Женщина на свету" американского художника Эдварда Хоппера, известного певца пустых пространств. Вайда подтверждает эту догадку в интервью, называя Хоппера одним из своих любимых художников.
