Его блуждание по улицам Монтевидео насквозь метафорично, но большинство метафор (за немногочисленными исключениями) не давят на повествование, не назидательны и не взывают к непременной расшифровке. Это идеальные художественные тропы, неотличимые от вещей и артефактов окружающего мира, полностью им конгруэнтные. Тут есть рассказ о поиске героем правды (посещение университета, что принципиально, юридического отделения); есть неожиданное (для человека с ограниченным и скудным опытом за пределами профессии) осознание условности и даже лжи культурных практик. До лицедейской выходки героя в университете, символизирующей примерно этот уровень, есть в Сроке… и другой фрагмент, в начале фильма, – индивидуалистическая самоаттестация персонажа Фрэнка Норриса (которую Штрогейм, а вслед за ним и Вейрох, поставили эпиграфом). Есть нечто вроде вспыхнушего осознания незаменимости, условно говоря, физических, телесных, "до-культурных" проявлений, не зависящих и не нуждающихся в авторитетах (когда Хорхе, как просветленный или сумасшедший, глазеет на рыб и на свое меняющееся отражение). Есть расставание с собственным культурным прошлым (вся сцена в парикмахерской). Есть, наконец, попытка освоить и отрепетировать новую соматику движений, которая бы отвечала новой жизни (танцы на парадной университетской лестнице) и при помощи которой в конце концов герой научится простейшему, элементарному умению – вальяжно пригласить на вечерний сеанс даму сердца, да так, чтоб она согласилась.

Почтенную традицию равно трагического и комедийного, полуреального и полупризрачного триумфа человека над превосходящим его и, что совсем обидно, безразличным к нему Злом, Вейрох сотоварищи дополнили забавной – хоть в целом, к сожалению, скорее ироничной – диалектикой, которой позавидовал бы даже Герострат. Нам же остается только честно и бесстрашно огласить полученную в итоге расшифровку: чтобы возродить кинематограф, который бы не уступал Штрогейму и иным титанам прошлого, вдохновившим на создание La Vida Útil, бывает недостаточно, как говорил сатирик, сжечь гимназию и упразднить науки. Иногда бывает исторически необходимо – хоть здравомыслящему человеку это не вместить и лучше даже не пытаться – (шепотом) закрыть Синематеку, выселить Музей кино и выпустить осиротевших киноманов в отчаянии гулять по Володарской.