Ваш балет "Весна священная", поставленный в Мариинке, весь этот мир жуков и бабочек, мне напомнил творения Владислава Старевича, первопроходца кукольной анимации.

Этому жанру трудно подобрать название. В 1912 году Старевич — биолог по образованию - снимает "познавательный" фильм "Прекрасная Люканида, или Война усачей с рогачами". Этот фильм вообще единственный в своем роде. Там "играют" настоящие жуки, к лапкам которых воском прикреплены тоненькие проволочки, а сцены сняты покадрово.


А в чем секрет персонажей вашей Гофманиады, их прыжков и ужимок?

Я с юных лет был влюблен в творчество Гофмана. А Гофман, в свою очередь, был влюблен в прыжки и гримасы персонажей французского художника 18 века Жака Калло, которые и я любил с юных лет. Стремление к гротескным движениям, к возрождению стиля Комедии дель Арте, пронизывает, безусловно, всю мою театральную и художественную сферу деятельности. И к каждой ипостаси я отношусь с максимальной серьезностью.

В вашей живописи есть огромная доля театральности. А в вашей балетной сценографии налицо некое метафизическое, культурно-философское начало.

Вместе с моей метафизикой мне удалось въехать в балетный мир. Но хотя в моей театральности и имеется неотъемлемая доля метафизичности, она все-таки дается не напрямую. В "Метафизическом балете", созданном сперва для Софийского театра оперы и балета, а затем для Мариинского, имеются десятиметровые куклы, воплощающие мои ранние, еще петербургские метафизические фантазии: это "Дух Рыцаря", "Святой Христофор" и другие...


Чуть запоздалый вопрос: чем вам близок Гофман?

Он - главная моя страсть и, если хотите, почти профессия. Несколько лет назад меня пригласили для постановки "Копеллии" в Вильнюс; вместе с Симоновым мы делали "Щелкунчика". А сейчас предлагают в Москве создать балет "Крошка Цахес".


"Крошка Цахес" - персонаж, который вам должен быть особенно близок! Когда, по идее, будет поставлен этот балет?

Пока что не нашли денег. Я уж и к Вексельбергу стучался, он вроде бы меня принял, чаем напоил. А через несколько месяцев пришел ответ: мол, мой проект ничего не дает для имиджа нашей компании. Так что мне не хочется напрягаться. Скучно и утомительно думать обо всех этих житейских крючках и петлях! Сколько уже моих суперсерьезных проектов лопались из-за этой отговорки, как мыльный пузырь. Да и не только мои проекты горят синим огнем. Русский музей сегодня без денег — шутка ли! Государство музею больше не выделяет дотаций — мол, делайте что хотите, а нам плевать. На яйца Фаберже есть деньги, а на искусство денег нет. Я устал от этого.


Для кого предназначена Гофманиада? Для детей? Для взрослых?

И для тех, и для других. Так же, как и мои балеты. Я сам видел, как на спектаклях "Щелкунчика" дети смотрели не отрываясь, а в конце вскакивали на кресла, не желали уходить — родители их буквально тащили силком из зала. И такое признание от детей для меня - высшая награда.


Каков ваш излюбленный стилевой прием? Карикатура? Гротеск? Шарж? Какие прототипы использовались при создании того или иного образа-маски вашей Гофманиады?

Для меня главное — создать архетип. Не как у Домье, а как у Гойи. Домье — это карикатура. А Гойя — гротеск. И я всегда провожу жесткую демаркационную линию, отделяющую карикатуру от гротеска. Гротеск - это область архетипа. И когда вы работаете с архетипом, проникновение и влияние на зрителя куда более сильное, нежели от карикатуры. Я придерживаюсь философии Юнга, и поэтому теория архетипа играет очень важную роль в моем творчестве и в моей жизни. Архетип возникает иногда даже раньше воплощения. Приведу такой пример. В Гофманиаде я создал образ-маску молодого Гофмана. Этот персонаж озвучивал мой друг Владимир Кошевой. И тут выяснилось, что живой человек выглядит копией куклы. Не прототипом, а именно живой копией, поскольку образ юного Гофмана был задуман и создан мной раньше.