Насколько сознательно вы исследуете в своих фильмах одни и те же темы?

Жан Ренуар как-то сказал, что каждый режиссер снимает раз за разом один и тот фильм. Я, конечно, знаю, что бесконечно возвращаюсь к одним и тем же вопросам, хотя это может происходить и неосознанно. Если посмотреть на все мои фильмы, то станет видна моя несомненная увлеченность такими темами, как ожидание ребенка, родительские заботы, детство. Все эти темы идут из жизни, на самом деле.

Я стараюсь не волноваться по этому поводу, потому что понимаю, что такова моя работа. Важно стараться делать разные фильмы в рамках жанра, рассказывать разные истории, хотя подспудные темы остаются постоянными.

Приятно думать, что начинаешь понимать что-то важное уже только потому, что становишься старше. Мне сейчас за шестьдесят. Но разделять глупое убеждение, что я благодаря этому приближаюсь к "правде", было бы слишком оптимистично.

- Кто-нибудь из голливудских звезд выражал желание работать с вами после успеха фильма Тайны и ложь?

Да, такое бывало. И мне пришлось проявлять незаурядную дипломатичность и ловкость. Есть такие люди, как Дженнифер Джейсон Ли, Уильям Дефо и Стив Бушеми, которых я знаю и ценю, – они являются "американской версией" того типа актеров, с которым я работаю здесь. И они являются вполне возможными кандидатами для совместной работы в подходящих проектах. С другой стороны, есть более крупные "звезды", чем они, которых даже на долю секунды рассматривать для совместной работы было бы смехотворно.

Кстати о Голливуде: награды что-нибудь значат для вас?

Конечно. Я же работаю в киноиндустрии. Это важно. Я не хочу быть неизвестным именем в середине указателя в книге о европейском кино, знакомой лишь посвященным. Так что хорошо все, что хорошо для продвижения фильма, я радуюсь этому, принимаю это, поощряю это и хочу этого. Нет проблем. Дайте мне еще. Если какой-то из моих фильмов номинирован на "Оскар", как было с картиной Тайны и ложь, я страшно волнуюсь. Но единственное, что здесь могло бы помочь по-настоящему, – это громадный коммерческий успех, а у меня такого фильма не было. Я могу достать средства на фильм, но есть "потолок", после которого люди уже не станут рисковать деньгами. Но это нестрашно, потому что мы делаем такие фильмы, которые по затратам даже не дотягиваются до этого "потолка".

Вы чувствуете разочарование от того, что ваши фильмы показывают лишь в избранных кинотеатрах?

Еще бы, конечно. В мои намерения это никогда не входит. Для меня неприемлема мысль, что мои фильмы просто сваливают в так называемые "артхаусные" кинотеатры. Я никогда не хотел делать невразумительные фильмы, понятные лишь посвященным. Мои фильмы могут говорить с кем угодно о реальных вещах.

Как вы выстраиваете мизансцены в своих фильмах?

В фильме Все или ничего, к примеру, много кадров с людьми, снятыми в определенном жилом массиве. И был выбор: снимать большое пустое пространство, в котором присутствует некто, или, наоборот, снимать человека в этом пространстве. Когда мы с оператором обсуждали, как снимать определенную сцену, мы задавались вопросом: "Здесь будет человек в комнате, или это будет комната, в которой находится человек?" Это разные вещи. В этом заключается смысл изображения. Но речь не о каком-то символизме, который можно расшифровать и перевести. В этом есть символизм, но вообще-то это неправильное слово. Это имеет отношение к визуальному языку, который был бы органичен тому, что происходит. Время от времени там появляются вещи, которые можно расшифровать как отсылки к чему-то внешнему, но дело не в них, потому что когда я рассказываю историю в фильме, меня волнует не это. Персонажи существуют не в какой-то абстрактной пустоте; они существуют в физическом мире, взаимодействуют друг с другом и со своей средой. И все это сделано не просто наугад. Все эти вещи составляют образный ряд фильма.

Как соотносятся ваши театральные работы и работы в кино? Как театр влияет на ваши фильмы?

Я учился актерскому мастерству. Кроме того, посещал киношколу. Свое драматическое чутье я развивал в театре, потому что это было дешево. Кино по определению является дорогим занятием. Попасть в кино сложнее – по крайней мере, так было до появления новых технологий. В каком-то смысле работа в театре повлияла на мои фильмы. Традиция полугодичных репетиций, которые я практикую до съемок, идет из театра. И, конечно, до сценариев я писал театральные пьесы. Но в кинорежиссуре я люблю абсолютно все. Это прекрасное переживание. Я счастлив заниматься этим непрерывно, и мне всегда мало. Есть что-то ограниченное, клаустрофобное в том, что люди заперты в душном темном здании. Я предпочитаю выбираться на свежий воздух, на натуру, со всей своей командой – это больше воодушевляет.