Из своего поколения кинематографистов Павел Бардин наиболее близко столкнулся с государственной цензурой: релиз его предпоследнего фильма Россия 88 по-настоящему состоялся только в торрентах, последнюю на данный момент его картину Гоп-стоп сначала снимали с самых разных фестивалей, а теперь вот выпустили в крайне ограниченный прокат. О своем тандеме с Петром Федоровым, природе российской цензуры и гопниках режиссер рассказал Антону Сазонову.

Антон Сазонов: Первое, что хочется узнать — насколько вы это всерьез? Если Россия 88 — серьезное и симптоматичное для нашего времени кино, то Гоп-стоп больше всего похож на издевательское дуракаваляние.

Павел Бардин: Есть такая поговорка — "Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок". То есть мы все делали совершенно всерьез. На мой взгляд, нам вообще удалось в определенные моменты добиться документальности. И чем дальше зритель от Москвы, тем ему это очевиднее. Но не обошлось и без дуракаваляния — ведь не обязательно всегда говорить со зрителями с серьезным лицом. И, главное, не всегда это помогает.

Переформулирую вопрос — если в прошлый раз вы говорили прямо, то сейчас — иносказательно. Почему?

Это сознательный ход. Мне стало интересно поработать с наследием советского кино. Начиная с середины 90-х этот Эзопов язык был совершенно не востребован. Другое дело, что в Гоп-стопе мы играем в открытую — если у нас и есть фига в кармане, то ее достаточно хорошо видно. И в этом тоже присутствует своя доля юмора. Комедия иногда может дать более сильный эффект, чем драма. Смех разрушает пафос и убивает страх. Поэтому о грустном можно говорить с юмором. Мне и моей команде хотелось сделать кино, которое можно пересматривать с удовольствием, заряжаться от него.

С цензурой это было как-то связано? Не хотели ли вы тем самым наконец-то выйти на широкую аудиторию?

Рамки всегда стимулируют фантазию. Мне теперь известно где находится бетонная стена, поэтому я не понимаю зачем повторно расшибать лоб, если можно попробовать обойти ее с другой стороны. И придумать, как сделать эту дорогу не менее интересной и приятной. А цель — она всегда примерно одна и таже. С одной стороны — с удовольствием сделать кино, за которое потом не было бы стыдно. С другой — рассказать историю о людях и явлениях, которые волнуют.

История в [b]Гоп-стопе с самого начала была оформлена в рамку сказки? За тот год, что фильм не мог выйти в прокат, он как-либо изменился?

Как сказка, так и закадровый текст были изначально прописаны в сценарии. Не думайте, что голос Гарри Бардина я использовал потому, что фильм не собирался при монтаже. И пока картина не могла выйти в прокат, она никак не менялась. Другое дело, что поменялся изначальный замысел — сделать кино о "Робингудах"-интеллектуалах. И поменялся он как раз после того, как Россия 88 не вышла в прокат. Ранее в истории присутствовало гораздо больше английской эстетики и реверансов к британскому кино. Что-то, кстати, осталось. Так в Гоп-стопе можно найти параллели с Большим кушем Гая Ричи, которые я намеренно включил в фильм.

Расскажите подробнее о первоначальном замысле?

Шесть лет назад я написал сценарий про группу относительно молодых людей творческих специальностей, которые в борьбе против социальной несправедливости решили перевоплотиться в современных Робин Гудов. Правда, исключительно в рамках собственных фантазий. Но после России 88 стало понятно, что сценарий необходимо переписать. И как только изменились герои, появилось больше веселья, добра, здорового абсурда и музыки. А на место баллады пришла сказка, поскольку очень хотелось снять настоящее русское кино. И даже если в Гоп-стопе и встречаются Гай Ричи и Эмир Кустурица, то исключительно русские. Такое намеренное обрусение всего и вся. Вообще заимствованиями никто никогда не гнушался — ни Шекспир, ни Пушкин, ни Байрон. Вопрос меры. Наш юмор в том, что это квазизаимствования.

Гоп-стоп, не смотря на его позитивный заряд, довольно сложно смотреть из-за сложной монтажной сборки. Возникают даже ассоциации с ранним Феллини.

Все зависит от зрителя. Там безусловно есть мои реверансы в сторону Феллини, но при этом Гоп-стоп хорошо понятен обычному зрителю. Я видел реакции на фестивальном показе в Перми и двух зрительских — в Нижнем Новгороде и Новосибирске. Наиболее показательная сцена состоялась буквально на днях на одном из предпремьерных показов фильма в кинотеатре "5 звезд". Туда пришли самые обычные ребята: сели на первый ряд, протянули ноги и обозначили зону своего обитания кусочками поп-корна. Короче, устроили срач. Так вот, они ржали во время просмотра, а после — подошли ко мне с благодарностями за легкое и простое кино. Такая публика самая честная, если им не нравится кино, они до конца смотреть его не станут. То есть мы делали кино не только для интеллигенции и хипстеров.

Тут нет никакого противоречия — у нас одни гопники искренне считают гопниками других, себе подобных. У них ваше кино отторжения вызвать не может, потому что они про себя думают — ну что за дураки на экране.

И все же некоторых дураков дураки на экране раздражают.

В этот раз вас как-то по-особому цензурировали — фестивали отказывались включать Гоп-стоп в свои программы. Почему?

Наоборот брали. История заключалась в другом. Гоп-стоп дважды делали фильмом-открытия, но в впоследствии выяснялись обстоятельства, по которым организаторы были вынуждены снять его с показов.