Иван Денисов
Обычно супергероев мы ассоциируем с комиксами, их экранизациями или стилизациями под эти экранизации. Но супергерои попали под каток леволиберального конформизма.
Читать далее
|
|
|
|
|
22 февраля 2010
Владислав Шувалов
3. Черная вдова. Тристана
 Бунюэль уже обращался к новелле Бенито Переса Гальдоса, экранизировав в 1958-м Назарин. Тристана, вероятно, продолжила бы галерею низвергнутых "святых", если была бы снята в 1963-м, когда автором был написан сценарий. Но после цензурного запрета Виридианы Бунюэлю была заказана дорога на родину – он смог вернуться в Испанию только спустя 6 лет.
Ход бунюэлевской мысли не поддавался предсказанию, но его художественный мир питался вполне конкретными мотивами. Лучше всего это прослеживается в Тристане. Из фильма в фильм автора преследовали навязчивые темы: горечь недостижимости идеала, борьба мужского и женского, едкая критика донкихотства (точнее сказать – самоирония), балансирование между религией и политикой. Ставка на сновидческую природу кино позволяла Бунюэлю создавать новые вариации интимных тайн пожилых идальго. Среди его обязательных героев: капризный старец, позарившийся на невинность, горничная, безропотно прислуживающая капризам дона, юная душа, выступающая катализатором вероломных сюжетов. В обиходе – религиозная атрибутика, подаваемая с прищуром атеиста, и склонность автора к фетишистским деталям (известно, что он был неравнодушен к женским ножкам, вспомним, как вдовец из Виридианы примерял дамские туфли, а красавица из Тристаны потеряла ногу).
Сюжеты Виридианы и Тристаны кажутся похожими: сирота попадала под опеку совращавшего ее дяди. Однако неореалистическая визуальность Виридианы уступала место просчитано мертвенному академизму Тристаны. Кроме того за десять лет изменилось отношение к религиозным устоям – Европа была во власти студенческих волнений и сексуальной революции.
Произведение западноевропейского кинематографа конца 60-х не могло быть признано искусным, если оно попадало в русло однобокого морализаторства. Бунюэль обладал уникальным талантом двусмысленного изложения мотивов и событий, позволявших духоборческим посылам избежать прямолинейности, а альковным темам – пошлости. Всякий образ можно был рассматривать двояко. С одной стороны, старый прохвост дон Лопе олицетворял франкистского льва на издыхании, который пожинал плоды своего распутства. Времена диктаторской вседозволенности теряли силу. На примере дона Лопе Тристана предсказывала быструю и оскорбительную кончину режима, презревшего законы небесные и земные. С другой стороны, действие фильма хоть и развивалось значительно позже, нежели в романе Гальдоса, но фактически принадлежало дофранкистским временам, эпохе диктатуры Примо де Риверы (20-е годы). Тогда образ дона Лопе раскрывался иначе – в принадлежности к старой Испании, чья показушная мораль, продажная либеральность и аристократический паразитизм обусловили начало гражданской войны и последующий приход Франко.
Бунюэль не давал возможности простейшей подстройки к своим фильмам. Двусмысленным был и образ Тристаны, который даже идейные соратники (допустим, сторонницы феминизма) трактовали полярно. Для одних, Тристана была ангелом мести, моделью адекватного ответа мужскому насилию, для других – еще одна оплеуха, которую отвесил маэстро. "Черная вдова" была рассудочна и безжалостна, она сотрудничала с церковью и полицией (в отличие от своего дяди, левака и атеиста). В восхитительном исполнении Катрин Денев, проходившей путь от робкой барышни до ядовитой ведьмы, Тристана изменялась даже внешне, преодолевая границы "новой беспринципности" и выходя на территорию родства с фашизмом.
Битва полов Тристаны будет продолжено корридой мужского и женского в шедеврах Последнее танго в Париже и Империя чувств. А сам дон Луис будет не раз переживать страх мужчины перед властной женщиной, неуязвимой для чувств, но безмерно притягательной, вплоть до своего последнего фильма с говорящим названием Этот смутный объект желания. Авантюрность и видимое святотатство художника было тем необходимым опытом нарушения границ, который позволил пожилому господину исследовать неразрешимые апории и разоблачать мнимые величины, но главное – позволил сохранять себя.
2 страницы
 1 2
|
|
|
|
Версия для печати
